Двадцать пять лет назад, 4 июля 2000 года, не стало основателя группы «Сектор Газа», человека, изобретшего термин «колхозный панк» Юрия Клинских, более известного как Хой. Но в тот день, когда семилетняя я со старшими братьями сидели на ныне стертой с лица земли летней кухне в деревне в Курской области и гоняла по кругу кассету LX с перезаписанным сборником «Сектора Газа», мы этого не знали. Телевизионная антенна ловила два ведущих канала страны, и там про смерть Хоя не рассказали. Через пару дней мой брат звонил в Москву (по междугородке звонить часто не разрешалось) другу, и тот ему рассказал, что вот такое несчастье приключилось. Братья долго обсуждали произошедшее, тогда не было официальной версии — сердечный приступ, да и многие фанаты в нее не верят до сих пор. Мы для себя решили, что Хой разбился на мотоцикле. Как лихо жил — так лихо и умер.
Пару лет назад один российский инди-музыкант спросил, какая у меня любимая группа. Я не взяла ни секунды на раздумья, и сразу бросила — «Сектор Газа». На меня удивленно посмотрели. Ты серьезно? Очевидно, собеседник ожидал услышать, что я больше всего люблю Kings of Leon, которых обожала в студенчестве и на концерт которых так и не попала. Или Arctic Monkeys, на выступление которых я рыдала так, как рыдают на похоронах. В конце концов, я могла бы ответить, что нет у меня любимой группы, я люблю Бейонсе, и на этом все. Да много кого можно назвать, только это все не то: что называется, в сердце у меня по-настоящему откликается только то, что делал Хой и Ко.
Как скажет любой психоаналитик, все родом из детства. Когда ты часами гоняешь одну кассету и пытаешься расшифровать, про что же там поется, это остается с тобой на всю жизнь. Я помню себя с 4 лет. Все мое детство (а я считаю его ярчайшие моменты), летние каникулы в деревне, — прошли под голос Хоя. Мне кажется, таким образом — через своеобразное музыкальное опыление от сельских ребят к городским, которые потом возвращались в столицы и привозили этот «колхозный панк» с собой, группа и стала популярна по всей стране.
Я слушала песню «Бомж» и представляла себя бездомной, живущей в подземелье под канализационным люком, и все размышляла, какой сырок имеется в виду — плавленный «Дружба» или сладкий ванильный. Знаете, я до сих пор, когда у меня утром нет сигарет и приходится курить окурки, напеваю строчку «А я бычок затяну, горький дым подниму…».
Песню «Демобилизация» было принято врубать, когда кто-то уходил или возвращался из армии. Надо было слышать, как пара десятков молодых парней ее горланили под самогон.
Личные архивы (3)
В 14 лет возле сельского Дома культуры уже впервые самогон пила я, снова в компании Хоя. С телефона Siemens C60 мы слушали «Частушки», и тут я поняла, почему мне затыкали уши, когда этот нарратив звучал в детстве на летней кухне. Эротический лубок в его лучшем музыкальном проявлении. Еще больший эротический вайб задавала пронзительная «Лирика», когда слушаешь о том, чего еще не было у тебя, но что тебя уже очень интересует. По ощущениям это было сравнимо с чтением взрослой версии «Тысячи и одной ночи».
После летних каникул в седьмом классе меня приняли в компанию крутых ребят, заседавших в самой козырной беседке Алтуфьево. Это был год, когда российские дворы и подъезды заполонили черно-розовые подростки с челкой, начесом и пирсингом. Настала эпоха эмо. Они слушали совсем другую музыку. Но когда однажды бой с тату-смайлами на лице пришел с гитарой и затянул «Лирику», все без исключения завыли в след. Помню, тогда еще я решила сойти за умную и сказала, что строчка «Возьму тебя и прижму, как родную дочь» — крайне странная. Хой опередил время и сделал даже инцестные мотивы «интересными», еще задолго до «Игры престолов».
Годы шли, я слушала очень много разной музыки, но сначала на розовом iPad, а затем на всех айфонах у меня обязательно была музыка «Сектора Газа». Я не самый большой знаток творчества, не подумайте, я никогда не слушала всю музыкальную биографию, — просто иду по жизни с определенными песнями. Главная из них — «30 лет». В детстве я уже представляла — когда разменяю четвертый десяток, обязательно послушаю эту песню. Лет в 25 я придумала тест на потенциальную дружбу. Если новому знакомому было больше 30, я обязательно спрашивала, слушал ли он в день своего тридцатилетия этот гимн «взрослой жизни». Если нет — с этим человеком мне не по пути.
Когда у меня будет много свободного времени, я обязательно напишу эссе или книгу про визуальный язык «СГ», хотя их музыкальную семантику тоже было бы любопытно проанализировать. Тут и мистические образы, и народный фольклор (хотя Хой не один орудовал этим в 1990-е), и роковые женщины, и люди в погонах, и, конечно, Бог-спаситель.
У меня, правда, была мысль серьезно заняться изучением творчества Хоя, как-то я скупила все имеющиеся про группы книги и пришла к выводу, что все они — плохие, за исключением той, где просто были скопированы все оставшиеся письма Хоя. Мне всегда это удивительно, что о другом герое 1990-х, Егоре Летове, трудов гораздо больше и они качественнее. Мне, кстати, всегда казалось, что между коллективами в фанатских сообществах существует негласное соревнование. И что Хоя как самопровозглашенного главаря колхозного панка ставят на пару ступеней ниже движущегося в сторону различных философий Летова.
Пока я не взялась за книгу, которая такой расклад исправит, планирую исполнить свою мини-мечту и съездить на его могилу в Воронеж. Фанаты не дают герою уйти из памяти. И не дадут. Вот что вы делаете в конце июля? Я собираюсь на летний фестиваль «Сектора Газа» на корабле по Каналу имени Москвы. Трип приурочен к дню рождения Юрия Клинских. Один раз Хой –– навеки Хой.
