Продолжение следует: история русских сериалов

Анимация — один из важных столпов советского кино и вместе с тем оплот наиболее авангардных приемов. Эксперименты особенно приветствовали в мультипликационных альманахах вроде «Веселой карусели». Именно там в одном из выпусков появилась короткая история о Зайце, который спасался от Волка. Советские аниматоры давно искали таких харизматичных узнаваемых персонажей, которые могли бы стать героями долгоиграющего сериала. Словом, кого-то вроде Тома и Джерри. 

Изна­чально «Ну, погоди!» планировался как отдельный сюжет без продолжения, но образы так полюбились зрителям, что они — так гласит легенда — писали письма создателям, чтобы те выпустили следующую серию. Как ни странно, сериал еще в советское время критиковали за то, что он якобы романтизирует маргиналов. Мол, Волк в кадре курит. 

Но, вообще-то, все ровно наоборот: «Ну, погоди!» как будто сделан по всем нормам социалистической морали. О чем этот сериал? В первую очередь о том, что не нужно обижать маленьких и слабых. Да и в отношении формы сериал был новаторским. В нем органично сплелись и традиции голливудской буффонады, и знакомые советские реалии, а еще в нем были яркие музыкальные номера. 

За 20 серий герои успели побывать в самых разных обстоятельствах, так что мультсериал можно по праву назвать энциклопедией быта второй половины XX века, эдаким стеклянным шаром, в котором отразилась эпоха.

«Режиссерские» сериалы и сегодня редкий гость на телевидении. Куда чаще шоу делают шоураннеры с армией специально нанятых сценаристов и постановщиков. Тем удивительнее, что «Семнадцать мгновений весны» — именно такой случай, когда режиссер определил видение проекта.

Из динамичного, даже остросюжетного романа Юлиана Семенова (кстати, он сам переделал первоисточник под сценарий сериала) Татьяна Лиознова сделала нарочито медленное кино, в котором нет сильной интриги. Попро­буйте вспомнить без подсказки, что за миссию должен выполнить Штирлиц. Здесь особенно нет места героизму и драйвовым экшен-сценам, чего стоило бы ожидать от шпионского триллера.

Вячеслав Тихонов не такой многословный, как Джеймс Бонд. За него чаще говорит музыка Микаэла Таривердиева — один из лучших саундтреков в советском кино. Тогда почему сериал стал таким хитом?

Возможно, причина такого ус­пеха в том, что советские зрители встретили на экране одного из первых наших супергероев — Максима Исаева. В нем они увидели несгибаемого и надежного мужчину, образцового защитника. Неслучайно Штирлиц (наряду с Глебом Жегловым) регулярно занимает высокие места в различных соцопросах.

«Место встречи изменить нельзя» — экранизация «Эры милосердия» братьев Вайнеров — еще один авторский проект на советском телевидении. В Советском Союзе о преступности публично говорить было не принято, да и работу право­охранительных органов тради­ционно представ­ляли в наиболее выгодном свете.

«Место встречи изменить нельзя» сопротив­ляется сразу обеим тенден­циям. Начать хотя бы с того, что это сериал о поимке банды в стране, только что побе­дившей фашизм.

Важно и обратить внимание на образ Глеба Жеглова в блистательном исполнении Владимира Высоцкого: с исторической дистанции в несколько десятилетий он выглядит не таким уж хорошим примером для подражания. Его крайние ме­тоды и бескомпромиссность в работе (пресловутое «Вор должен сидеть в тюрьме») делают его скорее антиге­роем, для которого цель всегда оправдывает средства.

В этом плане «Мест­о встречи изменить нельзя» — на удивление честный советский тру-крайм. Выйди он на полвека позже, был бы наш «Настоящий детектив». 

Помимо «Место встречи изменить нельзя» был в истории советского телевидения и другой знаковый броманс — Шерлок Холмс и доктор Ватсон, которых сыграли Василий Ливанов и Виталий Соломин соответственно. Это не просто качественная экранизация сама по себе, но и еще один из лучших образцов шерлокианы в кино.

Сериал начал выходить еще в брежневское время, но, в отличие от фильмов эпохи застоя, подсвечивающих разные проблемы в жизни советского общества, предлагал чистый эскапизм. Формула его успеха довольно простая: насколько возможно, дать зрителям почувствовать атмосферу викторианской Англии и, конечно, оставаться верными букве Артура Конан Дойля. На выходе — практически идеальный детектив, который интересно смотреть, даже если вы знаете всё о приключениях Шерлока Холмса.

Впечатляет сам объем работы, который проделали создатели. Учитывая то, что сериал снимали в Союзе, локации тут от настоящей Англии не отличить — настолько высоко было внимание к каждой мелочи. Оценили такое рвение и сами британцы. Мало того, что Ливанова на родине Шерлока Холмса регулярно называют одним из лучших воплощений легендарного сыщика, так актера еще при жизни наградили орденом Британской империи.

В конце 1970-х голливудские продюсеры поняли, что лучше всего зарабатывать получается на фильмах для подростков. Шире аудитория — больше сборы. «Звездные войны» — лучший тому пример. Но, как говорится, «Звездные войны» были и у нас дома.

С фильмами для детства и юношества в Союзе и так все было неплохо, но со вступлением в космическую эру их стало еще больше. Благо у них еще был крепкий литературный фундамент. Скажем, произведения Кира Булычева из цикла об Алисе Селезнёвой. «Гостья из будущего» Павла Арсенова — вероятно, лучшая игровая адаптация Булычева в советском кино сразу по нескольким причинам.

Во-первых, это самая убедительная попытка воплотить на экране социалистическую утопию. Да, из XXI века смотрится слегка наивно, но от обаяния советского ретрофутуризма увернуться сложно.

Во-вторых, Алиса Селезнёва — образец гражданственности и нравственный идеал, но при этом искренняя и без соцреалистического пафоса. В-третьих, это просто увлекательное зре­лище. Доказательство тому — бешеная популярность сериала среди подростков, которые разыгрывали сцены оттуда едва ли не в каждом советском дворе.

В конце концов «Гостья из будущего» — очень уютное, комфортное кино. Примерно как «Гарри Поттер» для миллениалов. Неслучайно в порыве ностальгии по всему советскому Алиса Селезнёва в прошлом году вернулась на большие экраны в блокбастере «Сто лет тому вперед».

Где преступники, там и милиционеры. О них на российском телевидении сериалов, пожалуй, даже больше. Самый значительный из них — «Улицы разбитых фонарей».

Обычно проекты про полицейских (ментов) не отличаются высоким качеством, да и к середине своего 16-сезонного забега шоу в самом деле сильно сдало, но в начале «Улицы» могли здорово удивить. Поскольку у сериала было много авторов (например, несколько эпизодов под псевдонимом снял режиссер Владимир Бортко), первые эпизоды сильно отличаются друг от друга как по стилю и визуальным решениям, так и своими историями. Тут сходятся и типичный криминальный боевик, и сюрреализм, и житейский юмор, и тихие, лиричные истории, так что смотреть это совсем не скучно.

Больших бюджетов у создателей не было, так что им приходилось постоянно что-то придумывать, чтобы удержать зрителей у экранов. Но самое главное — сериал предложил качественно новый взгляд на работу правоохранительных органов.

Это не идеальные милиционеры вроде Дяди Стёпы и не бескомпромиссные опера, как Глеб Жеглов, а в первую очередь простые трудяги, которые ездят на общественном транспорте, устают на работе и пытаются худо-бедно устроить личную жизнь. «Улицы» еще и образец тонкого многофигурного повествования. Кто вообще тут главный герой? Ларин? Дукалис? Может, Казанова? Кажется, на эту роль лучше всего тянет Петербург — сумрачный преступный город, который в объективе мутной видеокамеры становится еще страшнее.

После распада Советского Союза киноиндустрию пришлось пересобирать заново, а вместе с этим и сочинять новые мифы — предлагать зрителям новых героев в современных обстоятельствах. Неудивительно, что телепродюсеры обратились к историям про бандитов.

Всегда казалось, что критики немного преувеличивают, называя «Бригаду» нашими «Сопрано», но при внимательном просмотре такое сравнение не кажется абсурдным, а по размаху событий сериал дебютанта (!) Алексея Сидорова так и вовсе тянет на «Крестного отца». Многослойный романный нарратив, политический комментарий, постмодернистские приемы — по совокупности вводных «Бригада» без скидок тянет на премиальное телевидение уровня HBO или как минимум киноведческую диссертацию.

Это первое по-настоящему монументальное произведение о 1990-х, которое вместе с тем зало­жило традицию того, как вообще показывать этот сложный период на больших и малых экранах. Да что уж там, мы до сих пор спорим, не романтизирует ли преступников «Бригада» и подобные ей криминальные сериалы («Слово пацана», это мы про тебя). 

Если в СССР главным мультсериалом был «Ну, погоди!», то на российском телевидении такую роль сыграли «Смешарики». В отличие от «Маши и Медведя» или «Фиксиков», которые ориентированы главным образом на дошкольную аудиторию, «Смешариков» интересно смотреть и взрослым, и это заслуга в первую очередь чрезвычайно остроумных сценаристов.

Это один из примеров действительно философского произведения для самых юных зрителей, одинаково развлекательного и познавательного. Неудивительно, что сериал стал ни много ни мало культурным феноменом и продолжает выходить до сих пор.

К российским ситкомам обычно принято относиться снисходительно. Смех смехом, а выглядели многие комедийные сериалы просто калькой (пусть и местами удачной) с западных аналогов. За 20 лет подавляющее большинство из них удручающе плохо состарилось.

Но другое дело — «Папины дочки» (по оригинальной идее!), чей прогрессивный посыл понятнее как раз издалека. Отец-одиночка (да еще и профессиональный психотерапевт!), который не покладая рук воспитывает пятерых дочерей, — сама по себе комичная ситуация, но еще и первый яркий пример «новой маскулинности» в постсоветской поп-культуре.

Пока в большом кино воспевали военных и обаятельных антигероев, «Папины дочки» рискнули реабилитировать семейные ценности в эпоху тотального индивидуализма. Особенно удачно в сериале то, что для подростков тут была целая россыпь ролевых моделей — вспомните, как вообще выглядела семья Васнецовых.

Еще один пример проекта на российском телевидении, который был не только качественным развлечением на вечер, но еще и нес внятную социальную миссию. 

Обычно говорят, что настоящий бум отечественных сериалов начался с ростом стриминговых сервисов в конце 2010-х, когда за шоу взялись крупные авторы вроде Жоры Крыжовникова (см. «Звоните ДиКаприо!»). Но правды ради надо уточнить, что острые визионерские проекты появлялись и раньше.

Например, «Школа», наша предтеча «Эйфории». Обычно сериал связывают с именем Валерии Гай Германики, enfant terrible российского инди, но, вообще-то, именно там начала свою режиссерскую карьеру Наталья Мещанинова — звезда авторского кино сегодня.

Это бескомпромиссный сериал не только по содержанию (авторы предложили провокационный по меркам эпохи взгляд на переходный возраст), но и по форме. Лихорадочная ручная камера, квазидокументалистика, нарочито небрежный монтаж. Надо ли говорить, что в эфир такое пускать было не принято? Тем более что выходил сериал на Первом канале при продюсерском участии Константина Эрнста. «Школа» — настоящий панк-рок отечественного телевидения.