Панк — бунт против истеблишмента или фальшивая революция

Вокалист группы Talking Heads Дэвид Бирн как-то сказал, что панк «определялся скорее отношением, чем музыкальным стилем». Так что значило быть панком? Что заставило молодежь перейти с бодрого рок-н-ролла и умиротворенной психоделики на воинственные вопли и гитарную какофонию, сменить пиджачки на кожанки, а лакированные туфли — на «гриндерсы»?

«В начале 1970-х Британия была очень депрессивным местом, — объяснял фронтмен флагманов панка Sex Pistols Джон Лайдон много лет спустя. — Все обветшало, на улицах валялся мусор, царила безработица. Все бастовали».

То десятилетие стало, пожалуй, самой мрачной эпохой в истории послевоенной Британии. Причем в буквальном смысле. Введенный консервативным правительством потолок зарплат для работников государственного сектора привел к конфликту властей и шахтеров, а последующие протесты горняков — к нехватке электроэнергии. Часто британцам приходилось сидеть без света и отопления по несколько дней в неделю.

Локальные разборки наложились на мировой энергетический кризис, дефицит рабочих мест и общее ощущение неустроенности. Будущее выглядело туманно. Молодых бесило, что их пытаются учить жизни люди, которые не могут выправить ситуацию в стране. Современная музыка казалась беззубой. Несмотря на становление хард-рока и других ответвлений, хиты того времени все еще несли на себе печать относительно беззаботных 1960-х.

Недовольные всем этим подростки взбунтовались. Они начали играть нарочито простую и злую музыку с политическим подтекстом. Песни панк-групп почти всегда были короткими, мелодии — незамысловатыми, а тексты содержали послание против государственного контроля, властей, истеблишмента и всего того, что, по мнению панков, тянуло их в прошлое и делало их жизни хуже. 

По словам историка Мэттью Уорли, «панк противопоставлял себя другим формам музыкальной культуры, классовому разделению, обществу и даже самому себе». Флагманы нового движения открыто пели о проблемах, которые обычно игнорировались в оккупировавших чарты легкомысленных поп-шлягерах. The Clash в песне Career Opportunities пели о нехватке карьерных возможностей, а в White Riot — о полицейской жестокости. Sex Pistols в одном из своих главных хитов Anarchy in the U. K. просто посылали государство. «Я антихрист, я анархист», — хрипел вокалист Джон Лайдон, который тогда выступал под именем Джонни Роттен (то есть Джонни Гнилой).

Параллельно панк-движение формировалось и в США. Но там оно стало реакцией на уже отгремевший конфликт между властью и «новыми левыми». В конце 1960-х студенты в Штатах оккупировали университеты, а полицейские колотили их дубинками и даже расстреливали. В середине 1970-х об этом оставалось только петь. Злые британцы же надеялись растормошить страну и поднять революцию, которая до этого обходила их остров стороной. Sex Pistols осмелились посягнуть на главный символ незыблемости власти в Британии — монархию, взяли название гимна God Save the Queen и спели в 1977 году:

Споры о музыкальной ценности панка ведутся до сих пор. Многие считают его вредной для ушей пародией на настоящее творчество. «Sex Pistols едва могут играть, — вспоминал поход на концерт журналист Найджел Уильямсон. — Каждый лишенный мелодии мусор, который они выдают за песню, звучит точно так же, как предыдущий. Прыщеватый недокормленный фронтмен умеет ухмыляться, но определенно не умеет петь». Уильямсон ненавидел панк-музыку за «нехватку изобретательности, отсутствие музыкальности и пустой нигилизм».

Критики панка отрицают его значимость для музыки. Фанаты говорят, что панк растормошил загибающуюся индустрию. Но как можно утверждать, что она загибалась, если в 1970-х Дэвид Боуи выпустил Low, Roxy Music — Siren, а Led Zeppelin — Physical Graffiti? Все эти лонгплеи регулярно входят в подборки лучших альбомов всех времен. В Штатах тогда сверкали Брюс Спрингстин, Боб Дилан и Том Уэйтс — такая россыпь талантов едва ли похожа на глубокий кризис, для выхода из которого требовалось радикальное переосмысление.

На концертах Sex Pistols и других панк-групп мало кто слушал музыку. Тинейджеры накачивались дешевым алкоголем, щеголяли эксцентричными прическами, пихали друг друга локтями и разбивали бутылки о головы.

И все же для многих панк-музыка со всеми сопутствующими атрибутами стала символом свободы и надежды, воплощением неукротимого творческого запала, примером готовности сносить устоявшиеся нормы. Основатель группы 808 State и продюсер Грэм Мэсси рассказывал, что в школе у него, по сути, не было возможности заниматься музыкой. Панк позволил ему делать то, что раньше казалось элитарным и недоступным. «Я занялся музыкой в эпоху панка, когда музыкального таланта, в общем, и не требовалось, — вспоминал Мэсси. — Дух времени подразумевал, что можно просто ворваться в тусовку и пошуметь».

«Дать панку определение невозможно, — уверен музыкальный журналист Джон Робб, который и сам пел в нескольких группах. — Это субъективное ощущение. Оно у каждого свое. Это что-то волнующее, странное, бодрящее. Граната с выдернутой чекой. Что-то интеллектуальное, но не заумное, а революционное. Панк пробил дыру в ткани поп-музыки. И через эту дыру прорвались мы все».

Одним из прорвавшихся оказался будущий основатель и басист групп Joy Division и New Order Питер Хук, который в 1975-м посетил концерт Sex Pistols в Манчестере. На том шоу было всего 40 человек — многие из них потом стали не просто музыкантами, а важными фигурами современной британской культуры. Именно рев и кряхтение Sex Pistols вдохновили Хука купить гитару и собрать свою банду.

Другим наследником панка стал основатель The Cure Роберт Смит, который поначалу придерживался главных принципов жанра: проще и злее. «Для многих, кто тогда начинал, идея играть в группе и выпускать пластинки была несбыточной мечтой, — вспоминал участник The Cure Лол Толхёрст. — Мы думали, что надо быть действительно крутыми, и все это казалось совершенно недосягаемым. И тут случился панк, и мы поняли: „Эй, да мы тоже так можем!“ До этого все казалось таинственным и сложным». 

Конечно, в панке был элемент показухи — ведь для многих он стал пропуском в «крутой» мир профессиональной музыки, а статусу рокеров-бунтарей следовало соответствовать. Возможно, именно это и привело к закату: имиджевая составляющая перевесила изначальную идею, шоу затмило протест. Расцвет панка получился коротким, как жизнь одного из идолов этого жанра, басиста Sex Pistols Сида Вишеса, умершего от передозировки героина в 21 год в 1979-м. На смену нарочито примитивному и агрессивному панку пришли коммерческие и экспериментальные вариации со своими звездами — от тех же The Cure и Joy Division до Green Day и Blink-182. Однако все они стояли на плечах тех самых первых панков.