Как практичнее привести супругу на ярмарку — под ручку или на веревке, что выгоднее продать — женщину или ее труп, можно ли не попасть на мошенников при покупке живого человека. Изучаем опыт самой умной во всем Великобритании.
В то время, как в «дремучей медвежьей» России потомок африканца Пушкин вспоминал чудное мгновение, в безупречной просвещенной Англии происходило вот что. 2 июня 1828 года в пабе «Джордж и Дракон» в городе Тонбридж гражданин по имени Джордж Скиннер продал свою жену Мэри такому же гражданину — Джону Сэвиджу — за один шиллинг и кувшин пива. Мэри не возражала.
Баллада о продаже жены, 1826 год
National Library of Scotland
Примерно тогда же, но в Смитфилде, другой английский муж привел жену на ярмарку, привязал к стойке для скота и устроил аукцион. Лот ушел за золотую гинею и двадцать фунтов мелочью. Справедливости ради надо сказать, что многие подданные королевы и не думали продавать своих жен. Оно как-то само получалось. Так в Шеффилде м-р Клейтон попросил м-ра Уэллса обменять ему 26-летнюю мисс Уэллс на 4 пинты пива. А потом предложил пинту и за дочь. Сделка состоялась. Хотя мистер Уэллс был готов отдать свою благоневерную даром: она уже два года жила с тем самым Клейтоном.
В общем, на главном острове империи такое было в порядке вещей в течение трех веков, с XVII по XX. Жены разлетались как горячие пирожки, за наличку и по бартеру: за борзого щенка, сивого мерина, стакан виски, пинту пива, бочонок сидра. Кстати, о ценах: пытливые патологоанатомы покупали труп за 4 фунта, за жену можно было выручить 40 фунтов, но раба на эти деньги уже не купишь. Как видно по ценам и обменному товару, речь идет не о самом высшем свете. Также надо заметить, что инициаторами подобных сделок зачастую выступали сами женщины. На территории нынешнего ЕС прекрасно знали, что творится за Ла-Маншем. Сам властитель дум всея Европы Вольтер считал эту традицию «занятной и по-своему цивилизованной».
Прежде чем вскрыть всю подоплеку такого феномена, напомним, что это Великобритания, родина Адама Смита и Джона Милля. В их философских глазах мир вращался по формуле: товар–деньги–товар. Так что в понимании их соотечественников все эти торги выглядели вполне цивилизованно и политэкономично. Ведь дело в том, что вплоть до XVIII века островитянам не надо было свидетельствовать брак ни перед Богом, ни перед королевой, а значит, и с разводом было проще. Но в 1753 году новый закон обязал всех британцев регистрировать супружеские отношения у викария. А брак, оформленный этим должностным лицом, считай, заключен на Небесах и разводу не подлежит. Или подлежит, но за большие деньги: 40–60 фунтов. Преимущественно взятками. Для сравнения: молодую здоровую корову можно было совершенно официально купить за 1 фунт 15 шиллингов.
Но народ-то к тому времени уже начитался Смита и понимал, что получать деньги лучше, чем платить. Главное — все правильно обставить. Тем более что был вековой опыт. Самый надежный способ зарегистрировать акт перехода собственности — свидетели. Больше всего таковых на ярмарке. Поэтому мужчина, решивший получить с паршивой овцы хоть шерсти клок (иногда буквально), вел свою супругу в народ. Бывало, на привязи, как барашка. Он проводил торги по всем правилам и отдавал жену за бо́льшие деньги, по возможности в хорошие руки. Однако мы тоже читали Смита и понимаем, что, скорее всего, покупателем был любовник, заранее договорившийся с мужем. В любом случае, смена пользователя считалась действительной, потому что по рукам ударили прилюдно. И это работало.
Продажа жены на Смитфилдском рынке в Лондоне, 1797 год
East News
В городах подобные сделки заключались через паб. Там тоже все шло как по маслу. Был, правда, один случай с Бетси Уордл из Ливерпуля, которая развелась и вновь вышла замуж таким образом. В 1882 году ее приговорили к неделе каторжных работ за «двоемужество». Народ был возмущен решением суда, он твердо верил, что так делать можно. Предупреждать надо!
Вызывает восхищение эпизод, имевший место на самом верху общества. Генри Бриджес 2-й герцог Чандос купил свою вторую жену у конюха. Молодая была счастлива. Однако законники попытались придраться, но тут уж общественность поднялась во весь рост и заявила, что конюх бил даму, а его светлость спас и облагодетельствовал в лучших традициях империи.
Сделки, проведенные как через ярмарку, так и через паб, щедро обмывались. Бывало, что продавец выставлял на стол все, полученное за жену, бывало, проставлялся покупатель, а бывало, и сам предмет торга. Разумеется, как и во всем, случались злоупотребления и мошенничества. Самое распространенное — цыганский конь (продал коня, увел коня). В данном случае: продал жену, а она сбежала. Опять продал. Но уже другому и дороже.
Увы, ничто не вечно. Умерла и эта традиция. Последние документальные упоминания о ней относятся к 1901 и 1913 годам. В первом случае все прошло хорошо, во втором вмешалась полиция. Да и развестись в наше время уже дешевле, чем проставиться в пабе.
