ВАЗ не ждали

Давно известно, что охранник парковки — птица деловая.

У него и походка важная, и голос уверенный, и понтоваться он умеет, как никто другой. Власть в его руках обретает какую-то извращенную, крайнюю форму.

Это я еще молчу о тех, кто с рациями. Такие обычно не утруждают себя зрительным контактом и всю информацию сообщают, многозначительно закрыв глаза, как матерый игрок на «Что? Где? Когда?», дающий досрочный (не факт, что правильный) ответ.

Наш охранник по-страусиному засунул голову в салон автомобиля. Широко посаженные глаза делали его похожим на вомбата из передачи о дикой природе.

Неделя в Астане подходила к концу, и каждый день мы слышали одно и то же. Поэтому и его слов­а нисколько нас не удивили.

— Так, короче, здесь вы не припаркуетесь. Паркинг закрылся. Только что. Чешите отсюда.

Мы — это моя жена на заднем сиденье, мой друг Саня за рулем и я впереди.

Вообще, я Астану очень люблю. Я всегда приглашаю людей посетить этот город, всегда нахожу в нем что-то новое, интересное, и, конечно, люди здесь совершенно прекрасны: они не по-столичному открытые, при этом довольно собранные и четкие.
Но каждый раз я забываю: когда ты в Астане, внешние, незначительные, как тебе казалось, детали очень часто становятся главными.

Вот что я имею в виду.

Мой друг Саня, коренной астанчанин, всегда встречает меня в Астане в аэропорту. Он так какое-то время делал и в других городах, например в Нур-Султане, но конкретно в Астане это наша неизменная традиция.

И эти встречи — это всегда такая теплота, такой родной прием, пропитанный внутриковыми шутками, что все мое время в Астане — один бесконечный прикол.

Но каждый раз есть один-единственный момент, который проливается на наши ясные дружеские будни дождем конфликтных ситуаций: Сан­я гоняет на очень старой «четырке», а я всегд­а останав­ливаюсь в хороших отелях в центре, куда его «четырнадцатую» не хотят пропускать на парковку.

И это повторяется раз за разом, с одними и теми же охранниками, которые могли бы уже за­помнить нас, но нет. В любое время суток и в любую погоду мы слышим:

— Парковка закрылась!

— Вам на этом — нельзя.

— Куда ты? В отель? Ты хоть знаешь, сколько тут номер стоит?

— Для всех открыто — для вас закрыто.

— Карточка отеля есть? Да? Давайте-ка пойду пробью, узнаю, где ты ее взял.

— Встань там вон за углом, где свалка. Сюда я не пущу.

Это сейчас не попытка пожаловаться — если уж прям так мне было бы неприятно, я всегда мог бы снять отель попроще, это факт.

Тут скорее какое-то комплексное горькое ощущение от того, что нас, людей, так легко обдурить внешними факторами. Мы ведь и правда всегда встречаем по одежке.

Саня вызывает во мне восхищение. Человек, который придумал свой бизнес сам (на удивление, не криминальный), делает его абсолютно с нуля, вкладывает в него всё свое время, силы, деньги и не разменивается на роскошь и понты, при этом постоянно вынужден слышать от напыщенных охранников какие-то комментарии и рекомен­дации.

Особенно забавно видеть, как суетливо тот же охранник начинает вытягиваться в струнку перед очередным тонированным «лексусом». Один раз я вообще видел четкий средневековый поклон перед серебристым «роллс-ройсом».

Справедливости ради, «четырка» у Сани и правда вопросы вызывает. Мы всегда садимся в нее так, будто угоняем.

Он при мне неоднократно заводил ее отверткой, пинком, толчком и замыканием проводов (каждый раз вижу это и вспоминаю, как он подкалывает мен­я насчет моего электрокара, и думаю, что угроз здоровью, связанных с электричеством, в моей тачке гораздо меньше).

Также «четырка» постоянно удивляет своими сложными связями внутри системы: выключил дальний — не работает стеклоподъемник, включил свет на потолке — не открывается багажник, сделал музыку тише — не будет задней передачи.

Но это все только добавляет ей шарма, харáктерности. Даже самый равнодушный к технике человек, окажись он внутри, сразу почувствует, как у этого автомобиля изменилось настроение или что-то заболело.

И вот всю неделю мы договаривались с этой парковочной гвардией, раздражались, злились, смеялись, просили, требовали, а в последний день, когда мы приехали забирать вещи из отеля, чтобы поехать в аэропорт, охранник-вомбат преградил нам дорогу аж в нескольких метрах до шлагбаума.

И когда я уже готов был окончательно сдаться и предложить Сане припарковаться на городской стоянке, мой астанинский друг произнес очень неожиданную речь.

Он посмотрел охраннику прямо в глаза и сказал:

— Вы не хотите нас пускать, потому что моя машина выглядит непрезентабельно, и я вас очень понимаю. Она дешевая, «уставшая», тут тоже ноль вопросов. Но, с другой стороны, вы же понимаете, брат, что жизнь, она разная. Не у всех же бывает все крут­о сразу. Вот скажите мне честно, — Саня выдержал образцовую паузу, — вот вы же тоже не всегда были таким крутым? Вы же тоже с чего-то же начинали?

Я сижу рядом и думаю: «Ну не-е-ет, сейчас он раскусит твой ход. Попытка хорошая, конечно, но так открыто манипулировать — перебор».

Охранник медленно расплылся в снисходительной улыбке. С блаженным вздохом он выпря­мился во весь рост, хрустнул шеей и звонко пробарабанил пальцами по упругому животу. Не было в ту секунду на планете человека, которому футболка «Царь, просто Царь» шла бы больше.

Спустя мгновение он снова заглянул к нам в салон, но звучал он уже совсем иначе. Теперь в его голосе четко можно было расслышать и нотки отцовского покровительства, и легкое сочувствие вперемешку с заботой:

— Короче, на подземную вставайте. Только там чтобы все четко было, да? Нормально припар­куйся, аккуратно, да?

— Само собой! Мы вас никогда не подведем.

Подземная — это значит, сразу к лифтам. А это значит, и по улице ходить не нужно. А это значит — всё сработало.

Заезд на подземную — это совершенно новый уровень отношений с охран­ной хунтой. Мы спускались молча, как будто впервые оказались в запретном мир­е избранных.

Эту ситуацию мы не обсуждали, но я был в восторге от того, как легко можно победить любого понто­реза. Просто покажи ему, что ты поверил в его важность, и дальше делай с ним что хочешь. Такая мудрость приходит только с ядреным жизненным опытом.

Саня высадил нас и припарковался, как и обещал. Диагонально, заняв сразу два парковочных места.