Ставка в 1 000 000 долларов против Ричарда Прайора превратила Эдди Мёрфи из «просто комика» в человека с настоящим поп-хитом: альбом How Could It Be в 1985 году и песня Party All the Time поднялись в чартах, а посвящение на обороте пластинки закрепило это пари в истории поп-культуры.
В начале 1980-х годов Эдди Мёрфи уже был лицом Saturday Night Live, собирал залы со стендап-концертами и после «Полицейского из Беверли-Хиллз» шел по большой дороге. И тут — пари. Ричард Прайор, кумир и соперник, уверял, что петь Мёрфи не умеет. Сумма — миллион долларов. На обратной стороне будущего альбома How Could It Be в 1985 году Мёрфи оставит послание: «Ричарду Прайору, моему кумиру, с которым я заключил пари на миллион долларов. Нет, мать твою, я не забыл». Это не шутка для афиши, а исходная точка проекта: доказать, что комик может сделать настоящий хит.
Это не шутка для афиши, а исходная точка проекта: доказать, что комик может сделать настоящий хит.
Команда под задачу подбиралась тоже серьезная. В продюсерах — Рик Джеймс, человек, который лепил хиты на стыке фанка и поп-радио. Он написал и спродюсировал заглавную песню How Could It Be и будущий суперхит Party All the Time. Два трека — песни Do I и Everything’s Coming Up Roses — Мёрфи доверил Стиви Уандеру. А три композиции сделал сам: дискотрек C-O-N Confused, бодрое I, Me, Us, We и антирасистскую My God Is Color Blind, где он прямо проговаривает позицию: цвет кожи не повод делить людей. Для дебютной пластинки это был риск, но спор требовал не просто «спеть чужое», а показать, что у него есть голос — и в прямом смысле, и как у автора.
Columbia Records
Сессии шли в режиме «хит или ничего». Клип на Party All the Time и сегодня смотрится как документ: Мёрфи у микрофона, Джеймс в наушниках, драм-машина, синты, команда, привыкшая не к розыгрышам, а к результату. У Эдди не академический вокал, зато точно выстроенный ритм фразы и та самая сценическая уверенность. Припев простой и запоминаемый. А Джеймс умел делать припевы, которые крутят и днем, и ночью.
Выход — и эфир подхватывает песню.
Радио ставит ее каждые полчаса, MTV гоняет клип, билборды по всей стране. В декабре 1985-го Party All the Time доходит до второй строчки Billboard Hot 100 и замирает с песней Say You, Say Me Лайонела Ричи. Это уже победа по всем правилам пари: не «курьез», а большой поп-сингл с длинной жизнью. Сам альбом поднимается на 26-е место Billboard 200 и на 17-е в Top R&B / Hip-Hop Albums, получает золото, а посвящение Прайору превращает релиз в байку, которую повторяют до сих пор.
Sony Records
Мёрфи позже вспоминал, что не спешил афишировать громкие имена помогавших в студии. Логика была простая и безотказная. Если бы пластинка выстрелила, сказали бы: «Ну да, это все Уандер и компания». Если бы провалилась: «Видите, ему даже они не помогли». Проект держался на другом: на упрямстве, правильной связке людей и интонации времени. Середина 1980-х любила такой звук — синтезаторы, прямой бит, вечеринку как сюжет. В этой рамке «чужой» голос Мёрфи работал не хуже «своих»: артист, привыкший держать зал, просто перенес этот навык в будку с микрофоном.
Public Domain
Bettmann / Getty Images
Вторым синглом вышла песня How Could It Be — без прорыва, зато с важной функцией показать, что альбом не сводится к одному треку. Критики спорили, а публика голосовала прослушиваниями. И это, пожалуй, главное в истории о пари: результат определяло не жюри, а табло.
В 1989 году последовал альбом So Happy, в 1993 году — альбом Love’s Alright с дуэтом Мёрфи–Джексон на песне Whatzupwitu. Эти релизы уже не повторили высоты Party All the Time, но оставили важную отметку: у артиста есть параллельная музыкальная биография.
В сухом остатке спор Прайор–Мёрфи оказался идеальной драматургией для поп-культуры.
Есть вызов, есть ставка, есть сцена, где все проверяется цифрами. Есть герой, который идет в студию с лучшими, но отвечает своим именем. Есть альбом, в котором рядом стоят Рик Джеймс, Стиви Уандер и три авторские вещи — от смешного словаря C-O-N Confused до прямого разговора о расизме в My God Is Color Blind. И последняя деталь — молчаливое правило, которое Мёрфи сформулировал задним числом: громкие имена — это хорошо, но спор выигрывает не чужая подпись, а твой собственный рефрен.
Party All the Time давно живет своей жизнью — как маркер середины восьмидесятых и редкий пример, когда комик на спор пришел в поп и занял вторую строчку главного чарта страны. Сам альбом How Could It Be — аккуратный слепок эпохи, где под одной обложкой сходятся студийные монстры и новичок с микрофоном. А та надпись на обороте — короткая памятка, зачем все это затеяли. Пари закрыто.
