Победители конкурса фантастических рассказов «История будущего»

6 ноября в павильоне «Атом» на ВДНХ наградили лауреатов международной литературной премии в области научной фантастики «История будущего». Приуроченный к 80-летию атомной промышленности конкурс прошел под эгидой «Росатома». В жюри присутствовали такие популяризаторы науки, как Станислав Дробышевский, Алексей Семихатов и Владимир Сурдин. Представляем работы победителей в номинации «Лучший рассказ»: Рагима Джафарова, Александра Лепёхина и Дениса Столярова.

Первое место

РАГИМ ДЖАФАРОВ

«ПСИПАТРИАРХ»

— Комиссия подробно изучила материалы расследования по «марсианскому феномену», и у нас есть вопросы к руководителю следственной группы, — не отрывая взгляда от вороха бумаг, устало протянул председатель.

— Я готов отвечать. — Виктор встал со своего места.

— Итак, у вас есть психологическое образование?

— Нет.

— И почему же вас назначили на такую высокую должность в министерстве психологической безопасности? — председатель комиссии отвлекся и посмотрел прямо в глаза Виктору.

***

— Я рекомендую вам завести домашнего питомца, — глупо улыбнулась голограмма.

— Мне это неинтересно, — привычно отрубил Виктор и потер висок.

— Это необходимо для улучшения вашего психологического…

— Нет.

— Вы не можете просто отказываться от всего, что вам рекомендует психолог.

— Могу. Я отказываюсь заводить питомца. У меня в доме уже есть лишнее бесполезное существо.

— Давно вы настолько самокритичны? — в синтезированном голосе возникли интонации, имитирующие встревоженность.

— Я про тебя.

— Я не могу считаться существом…

— Вот именно.

— Я искусственный интеллект, специально созданный для регулирования психологического состояния всех жителей Москвы, — его совершенно не смутил бубнеж Виктора, если скрипт с объяснением запускался, то его невозможно было остановить или прервать. — Моя задача — оказание своевременной консультативной поддержки направленной на снижение социальной напряженности и улучшение качества жизни каждого отдельного индивидуума…

— Господь… — Виктор страдальчески заскрипел и запрокинул голову, — Не буду я заводить питомца. Не буду.

— Одной из важнейших функций ИИ-психолога является медиация…

Виктор посмотрел на часы. Вообще-то во время приема все интерфейсы в комнате выключались, чтобы пациент терял чувство времени и не отвлекался на телефон, виар, что угодно еще. Права на управление всей электроникой передавались психологу. Но он ничего не мог поделать с обычными, аналоговыми часами. Вполне вероятно, что он даже не знал, что это. Часы висели прямо над голограммой и мерно щелкали. Длинная стрелка замерла всего в трех минутах от двенадцати.

Виктор вдруг понял, что в комнате тихо. Психолог не тарахтит. Оказывается, голограмма молча смотрела прямо на Виктора, подрагивая от каких-то странных помех в такт щелчкам часов.

— Кем вы работали? — спросил вдруг психолог.

— А что, у вас в базах не записано?

— К сожалению, данные до 2051 года утеряны в результате большого блэкаута.

Виктор улыбнулся. ИИ капитально заглючил — нарушил указ минздрава не называть никаких дат, чтобы снизить стрессовую нагрузку на население.

— Я был финансовым аудитором, — зачем-то серьезно ответил Виктор.

— Вам пора возвращаться на работу.

— Я давно на пенсии.

— Согласно постановлению правительства номер…

— Об отмене пенсии в связи со скачкообразным ростом средней продолжительности жизни, — закончил за психолога Виктор. — Я в курсе. У меня достаточно денег, чтобы не работать.

— Дело не в деньгах. Вам нужно работать. А нам нужны ваши таланты.

— Кому это «нам»?

Виктор присмотрелся к мерцающей голограмме. Еще серия помех в такт щелчкам часов — и все пропало, программа восстановилась и вернулся стандартный соевый дурак:

— К сожалению, наше время подошло к концу. Я рекомендую безотлагательно написать эссе об открытиях сегодняшней сессии…

Виктор не слушал. Время вышло. Управление всей электроникой дома снова перешло к нему. Он жестом отключил психолога, освещение изменилось, на пару секунд тяжелая противофазовая тишина сменилось отголосками шума города и сразу же едва слышно включились новостные стримы. Виктор отправился на кухню, чтобы налить себе стакан воды.

Он краем уха уловил в новостях что-то неправильное. Не тон, конечно, даже не слова, которые могли бы потревожить население, увеличить уровень стресса или что-то в этом духе. Просто… что-то не то. А сенсоры умного дома уловили его интерес и предупредительно сделали звук громче.

— Раннее завершение марсианской миссии несомненно вызывает интерес граждан, — по голосу было понятно, что диктор улыбается во все тридцать два импланта.

— Переведи на человеческий, — приказал Виктор ассистенту.

— Провал экспедиции вызвал бурное недовольство налогоплательщиков и поставил под угрозу государственно-частную космическую программу. Кто-то потерял политические баллы. Будет расследование и демонстративная порка. Кого-то посадят.

— Проведут перевоспитательные мероприятия? — уточнил Виктор.

— Мои расчеты говорят о том, что вероятность реального тюремного заключения приближается к 80 процентам.

Виктор удивленно хмыкнул, поставил стакан в посудомойку и собирался было выйти с кухни, но вдруг звуки новостных стримов стихли, раздалось неприятное пиликанье.

— Что там?

— Официальное письмо от министерства психологической безопасности.

Виктор вздохнул, махнул рукой, вызывая проекцию почты посреди комнаты, и пробежал глазами по письмам. Счета, реклама, какие-то рекомендации и бонусы от московского министерства счастья… Наконец он нашел то, что искал.

Письмо сообщало, что он, Виктор Маркович Брик, во время последней сессии с ИИ-психологом получил рекомендацию устроиться на работу. Он пропустил подробное описание того, как именно работа должна помочь справиться с депрессией и решить проблему нереализованного потенциала. Проскочил все ссылки на МКБ, на работы светил психологической науки (слово «наука» применительно к психологии вызывало у Виктора депрессию куда вернее, чем «нереализованный потенциал») и прочий бред от смежных специалистов, которые получили его психопрофиль и на его основе выдвинули ряд собственных рекомендаций. Все их заключения снова были обработаны ИИ-психологом, направлены в министерство, где по итогам консилиума (вероятнее всего разных ИИ, не могли же уважаемые люди собраться и что-то обсудить быстрее чем он попил водички и помыл стакан) было решено предложить ему работу в этом самом министерстве. Им срочно требовался руководитель какой-то специальной следственной группы.

Его брови поползли вверх. От Виктора ждали подробного отчета и рекомендаций по «Марсианскому инциденту». То есть по тому самому «раннему завершению миссии», о котором только что говорили на стриме. Более конкретный круг задач и обязанностей будет в материалах дела. А доступ к ним Виктор получит сразу же, как только подпишет документы о своем назначении. А еще получит обширный набор бонусов, доступных сотруднику министерства такого уровня. И личного ассистента.

Если, конечно, Виктор собирается выполнять предписание психолога. Его никто не заставляет, он свободная личность и волен сам выбирать подходящее ему лечение и…

Виктор поставил электронную подпись и углубился в материалы дела.

***

— Дело в моих компетенциях, — уверенно ответил Виктор. — Я и раньше руководил следственными группами и имею обширный опыт…

— Но этого нет в вашей биографии, — перебил председатель.

— К сожалению, данные до большого блэкаута утеряны. Я вышел на пенсию раньше.

— Хорошо, вы большой специалист в своей области, пусть так, — с оттенками недоверия в голосе сказал председатель, — Перейдем дальше. С чего вы начали расследование?

***

Первый рабочий день начинался завтра, но Виктор не смог сдержаться и попытался сразу же приступить к изучению материалов. Для этого пришлось почти полностью проигнорировать онбординг, из которого он против своей воли узнал, что работает в первом полностью распределенном министерстве. Что бы это ни значило. Терабайты корпоративного шлака он просто скормил ИИ и попросил сделать памятку. Да и ту решил прочесть позже.

Наконец он получил доступ к материалам дела, коих оказалось удручающе немного. Краткое резюме первичного осмотра и несколько видеофайлов.

Картина выходила такая. Космический корабль, построенный частной компанией по заказу государства, отправился к Марсу с двадцатью космонавтами. В экипаже только опытные космонавты, все оборудование испытано множеством других полетов, никаких проблем вплоть до посадки на Марсе не ожидалось.

Но примерно через полтора часа все находящиеся на корабле космонавты одновременно «потеряли сознание». Именно так — в кавычках.

Загадка кавычек раскрывалась с помощью многочисленных видео. Вот, например, капитан корабля — Максим Котенец. Мужчина с волевым подбородком и строгой складкой между бровями. Сидит, следит за какими-то показателями на панели. Иногда шевелит губами, что-то проговаривает. Корабль успешно выходит на орбиту, там запускает атомный двигатель, все идет по плану. Но вот наступает семьдесят восьмая минута полета, и лицо Максима — космонавта, кандидата наук, отца (Виктор мысленно добавил «комсомольца и спортсмена») — полностью расслабляется. Пропадает складка между бровями, теряется осмысленное выражение, да просто… исчезает что-то человеческое из взгляда.

С этого момента Максим ведет себя как не слишком умная обезьяна. Вероятно, сильно не дотягивающая до уровня шимпанзе. Лениво тыкает пальцем куда может дотянуться, безуспешно и не очень активно пытается освободиться из ремней, которыми пристегнут к креслу, а после развлекается выпусканием и втягиванием ниточки слюны.

Примерно в таком же состоянии оказывается и весь остальной экипаж. Это, конечно, вызывает некоторую растерянность в Центре управления полетами. И даже обеспокоенность. Чем более расслабленными становятся лица людей в космосе, тем более напряженными становятся лица людей на земле. В итоге кто-то жмет специальную кнопку и прерывает миссию. Корабль разворачивается и летит домой.

Что особенно странно — в какой-то момент космонавты приходят в себя. Но весьма условно. Опытные специалисты вдруг впадают в панику и ведут себя так, будто не понимают, где вообще находятся и что происходит. У того же капитана появляется будто бы чужое выражение лица.

Виктор ничего не понимал в психологии и космосе, но неплохо разбирался в бюрократии, поэтому на этот раз он очень внимательно изучил все должностные инструкции, приказы, распоряжения и обнаружил то, что искал. Ему нужно было найти не причину, по которой космонавты потеряли сознание, а причину провала миссии или лицо, либо группу лиц, несущее ответственность за произошедшее.

Виктор даже удивился, что в документах, написанных нежным, психологически стерильным, нетравмирующим новоязом («все на борьбу со стрессом и социальной напряженностью») вообще появилось такое тяжелое и пугающее слово, как «ответственность».

Виктор ничего не понимал в психологии и космосе, но неплохо разбирался в финансах и «группах лиц, несущих ответственность за». И его опыт подсказывал, что эти вещи почти всегда связаны. Поэтому достаточно идти по следу денег. Опять-таки ответственность. Ее можно возложить на кого-то, кто понимает в происходящем чуть больше, чем Виктор. И посмотреть, куда этот кто-то ее переложит.

***

— С формирования рабочей группы, конечно. Я имел дело с очень специфической областью. Специалистов в ней не так уж и много. Поэтому было принято решение опираться на экспертов, а не пытаться разобраться в том, чего не понимаю. Я в первую очередь руководитель. Как говорится, кадры решают все.

— Не слышал такой поговорки, — председатель посмотрел на других членов комиссии, как бы ища глазами человека, который с ней знаком, — Неважно. Насколько нам известно, первым привлеченным специалистом стал Дмитрий Кошелев. Ваш будущий заместитель. Почему именно он?

***

Всего-то три часа борьбы с интерфейсами — и вот Виктор сидит в виар-переговорке, во главе большого и пустого стола. Он задумчиво огляделся, пытаясь понять, что это значит. В следственной группе не было ни одного человека, кроме него самого? Или Виктор делает что-то неправильно? Вот тебе и распределенное министерство. А где обещанный «личный ассистент»?

Пришлось еще побороться с интерфейсами, чтобы обнаружить личное дело молодого человека по имени Дмитрий. Аж 2045 года рождения. Виктор нахмурился. Получается, его ассистенту примерно 15 лет? Какой точно сейчас год? Виктор полез в календарь. Чертов указ минздрава о снижении стресса распространялся даже на личные компьютеры, поэтому для того, чтобы добраться до текущей даты, нужно было закопаться в какие-то неведомые дебри и…

Виктор задрожавшей вдруг рукой снял очки и уставился на стену перед собой. Зачем-то прислушался к часам. Они все так же исправно щелкали. Эти часы ему подарили, когда он вышел на пенсию. И если календарь не врет, это случилось почти четверть века назад. Щелк-щелк-щелк. Как он вообще мог настолько ошибаться во времени? С другой стороны… Если нигде не упоминаются даты, а на каждое далеко отстоящее во времени дело автоматически устанавливается обратный отсчет… Но ошибиться почти на пятнадцать лет…

Виктор снова надел очки. Итак, Дмитрий Кошелев. Молодой человек тридцати одного года. Судя по профайлу… ученик третьего курса института. Виктор знал, что сейчас молодежь не торопится с получением образования и выбором профессии, но вот насколько не торопится, он и не представлял.

Судя по всему, работа личным ассистентом для Дмитрия станет стажировкой. Назначение он, как и Виктор, получил сегодня. Но с прохождением онбординга почему-то не торопился. Вполне вероятно, что он приступит к нему не раньше, чем завтра. А потом еще неделю будет смотреть видео о корпоративной этике министерства, нетравмирующей среде и чём-то там еще…

— Набери Кошелева, — велел Виктор умному дому.

— Я должен напомнить о том, что звонок без предупреждения может рассматриваться как вторжение в личное пространство, абьюз, харассмент и…

— И харам, — перебил Виктор. — Звони с рабочим идентификатором. Чтобы с эмблемой ведомства и все такое.

— Алло? — ответил растерянный мужской голос после нескольких гудков.

— Дмитрий, добрый день. Вас беспокоят из службы безопасности бан… из министерства психологической безопасности. Меня зовут Виктор, я руководитель специальной следственной группы. Скажите, пожалуйста, когда вы могли бы подключиться, подписать документы и приступить к расследованию марсианского инцидента?

— Какого инцидента?

— Новостные стримы не смотрите? — с некоторой укоризной спросил Виктор.

— Смотрю, — соврал Дмитрий.

— Ну вот. Кто-то же несет за это ответственность. Надо разбираться. И быстро.

— А я… я…

— А вы молодой и перспективный эксперт в области нейропсихологии, нам такой и нужен. Я же не ошибся?

— Да.

— Ну так подписывайте документы и надо приступать уже. Расследование не ждет.

— Конечно, понимаю, — растерянно ответил Дмитрий.

— Первое, чем я хочу, чтобы вы занялись, — организуйте встречу с советом директоров корпорации, — Виктор сверился с названием компании, которая строила корабль для полета на Марс, — «Космос У». Знаете такую?

— Да, — снова соврал Дмитрий.

— Встреча нужна в ближайшее время. По результату доложите.

— Понял!

Виктор отключился, снял очки, откинулся в кресле и потер затекшую шею. Ох уж эти зумеры. Или как современная молодежь называется?

***

— Я счел, что в составе следственной группы нужен человек с компетенциями Дмитрия. Это молодой и ценный специалист с уникальным, незашоренным взглядом. Если необходимо расследовать что-то, с чем никто и никогда не сталкивался, необходимо расширять горизонты мышления.

— Звучит логично, — нехотя согласился председатель комиссии под одобрительные шепотки в зале. — Расскажите подробнее о встрече с советом директоров компании «Космос У». Как вам удалось добиться такого активного содействия?

***

Дмитрий вышел на связь совсем скоро. Виктор не стал отвлекаться от нарезания салата, просто вывел звук без картинки. Уже по тону было понятно, что Диму постигла неудача. И вероятно, теперь ему потребуются отпуск и реабилитация. Он что-то спешно тараторил, Виктор долго слушал, не вдаваясь в детали, наконец устал.

— Дима, ну для этого секретари и существуют, чтобы кто попало не мог дозвониться до начальства.

— А зачем вы меня тогда заставили туда звонить?! Это неприлично! Она меня вообще не слушала! Я же говорил, надо написать им! — да тут полслова до слез осталось, понял Виктор.

— Потому что ты не «кто попало». Ну ты ж по делу! У тебя расследование, ты из уважаемой конторы в конце-то концов! Ну Дима!

Виктор в этот момент в бессильном отчаянии дернул рукой с ножом и порезался. Тут же освещение сменилось на мигающее красное и загундосил умный дом.

— Внимание, зафиксировано легкое кровотечение. Рекомендую вызвать…

— Заткнись! — зашипел Виктор и сунул порезанный палец в рот, тут же услышав возмущенно-растерянное сипение Димы. — Это я не тебе!

— Кому бы вы это ни сказали, так нельзя обращаться с людьми, — чуть ли не всхлипнул Дима. — Это не только травмирующе, токсично, но и неэффективно. Коммуникация должна быть взаимнодоброй и…

— Поучи батька́… — Виктор вовремя себя остановил. — В общем, не тебе меня учить эффективной коммуникации.

— Я сразу говорил, что звонить бесполезно! А вы какие-то первобытные методы используете!

— Отставить истерику. Сейчас я тебе покажу, как работают мои первобытные методы. Давай так. Если я устрою встречу в ближайшие сутки, то ты будешь делать все, что я говорю, а не вот эти вот твои… трататушки.

— Договорились, Виктор Маркович. А что такое трататушки? — поинтересовался Дима.

— Будешь хорошо себя вести — расскажу. Слушай, а можно как-то узнать, чем сейчас занимается их руководитель? И где он?

— Мы же министерство психологической безопасности! Я могу подключиться к его ИИ-психологу и…

Виктор отметил, что несмотря на некоторые минусы парень мгновенно ориентировался в ситуации и быстро находил то, чего сам Виктор не нашел бы никогда.

— Андрей Николаевич готовится к встрече с советом директоров.

— Где она и когда?

— Через полчаса. В их офисе.

— Встречаемся там.

— Это в офлайне, — зачем-то уточнил Дима.

— Ужас какой, — хмыкнул Виктор, — Погоди! А у тебя есть 3Д принтер?

— Конечно.

— Напечатай нам ксивы какие-нибудь внушительные. С эмблемами ведомства. Покажу тебе мои средневековые методы!

— А что такое ксивы?

Дима оказался светловолосым молодым человеком неопределенного возраста. Где-то между двадцатью и ста двадцатью на вид. Теперь все так выглядели. Набор стандартных пластических операций — нос, веки, подбородок. Полный рот имплантов, линзы, меняющие цвет глаз, ничего уникального. Все как у всех. Даже одежда не позволяла хоть что-то узнать о человеке.

Виктор вздохнул, забрал у своего ассистента массивное и внушительное удостоверение, дизайн которого они разработали совместно, после чего жестом велел следовать за ним, направляясь ко входу в здание, принадлежащее корпорации «Космос У».

Он прошел через охрану как нож сквозь масло. Его непроницаемая и уверенная мина позволила миновать две линии безопасности еще до того, как он достал удостоверение. Оно понадобилось только в приемной. Секретарша, вероятно, та самая, которая отказала Дмитрию в телефонном разговоре с начальством, уставилась на ксиву огромными голубыми глазами с наклееными даже не ресницами, а… крыльями, что ли…

— Минпсихбез, без паники.

— А… Мы…

— Андрей Николаич у себя?

— Там совещание, и…

— Понятно, на месте оставайтесь, мы с вами поговорим еще. А сейчас спокойно дверь открываем. Не переживайте, девушка, кнопочку просто нажмите.

Секретарша послушно и заторможенно ткнула пальцем в клавиатуру. Виктор уверенно толкнул двери. За ними оказалась небольшая, куда меньше, чем он ожидал, переговорная комната с панорамным окном. Настоящим. Не проектор, не экран. Окно. И вид за ним… скорее удручал. Бесконечные гигавысотки. Земли не видно, неба не видно. Просто серое марево, стекло, сталь. Что-то, больше похожее на абстрактную живопись, чем на вид из окна.

— Что происходит? — поинтересовался седой мужчина во главе стола, глядя на незнакомцев с раздраженной усталостью.

Виктор оценил его внешность и сразу понял, что детский уровень сложности закончился. Перед ним либо ровесник, либо человек, поживший до скачка. Он явно не из гиперинфантильного поколения Димы. Очевидно, это тот самый Андрей Николаевич. Главный акционер и директор по чему-то там. Все собравшиеся в этой комнате — директора. Но далеко не все акционеры.

— Министерство психологической безопасности. Руководитель специальной следственной группы — Виктор Маркович Брик. А это мой помощник. Полагаю, вы понимаете, почему я здесь?

— Мы уже давали показания полиции, боюсь, нам нечего добавить, — спокойно ответил седой за всех. — Я бы попросил вас оставить нас, если это возможно.

— В отличие от полиции, я на вашей стороне, — Виктор осмотрелся и занял свободный стул прямо напротив Андрея Николаевича. — Давайте так… Полиция не будет разбираться в причинах, им нужен крайний. Уж мы-то с вами понимаем это. Только не надо мне говорить, что мир изменился и почти бессмертные эльфы создали прекрасную землю будущего. Например, у меня в должностной инструкции так и написано: установить группу лиц, ответственных за. Понимаете?

— Понимаю. Что вы предлагаете?

Слишком уж спокойно прозвучало, такого просто на понт не взять.

— Проведем собственное расследование. Быстрее и качественнее, чем полиция. Я возьму в следственную группу ваших инженеров, ученых, хоть уборщицу, если она сможет убедительно объяснить, что произошло и кто виноват.

— То есть подозреваемые устроят собственное расследование, в ходе которого докажут, что они не подозреваемые? — хмыкнул седой.

— Я из министерства психологической безопасности. Нас не интересует справедливость, наша задача обеспечивать снижение социального напряжения и уровня стресса. Провал марсианской миссии здорово бьет по нашим ключевым кипиаям. Мне плевать, кто именно восстановит крепкий сон и пищеварение подотчетного населения. И опять-таки, дело в основном политическое. А в этой дисциплине победителей не судят. С подозреваемыми пусть разбираются полицейские. Не моя работа.

Седой молчал. Он неторопливо и внимательно рассматривал Виктора.

— А вам это зачем?

— А вы зачем в космос собрались? Очень непопулярное направление последние пятьдесят лет.

— Ладно, давайте обсудим это, но не прямо сейчас. Мне нужно двадцать минут, чтобы завершить встречу. Подождите меня в приемной, пожалуйста.

— С вами приятно иметь дело!

Виктор со вздохом встал и вышел из переговорки. Дима, так и не сумевший куда-то себя пристроить во время разговора, с радостью поспешил за ним. Они сели на диван и некоторое время молчали.

— Ну? — не выдержал Виктор.

— Ваши средневековые методы, несомненно, эффективны, но… — начал было Дима.

— Спор есть спор. Без всяких но.

— Я понимаю и не отказываюсь от спора. Но это неэкологичные и манипулятивные…

— Ты про-спо-рил.

— Хорошо, хорошо! Я буду стараться делать все, как вы говорите.

— Не надо стараться, надо делать!

— Ой, психолог так же говорит! — обрадовался Дима. — Делать, а не стараться, быть, а не казаться!

— Ну… — растерялся Виктор. — Так-то дело, конечно, говорит… Но…

— А можно личный вопрос? Я понимаю, что это не касается рабочих отношений, и если вы сочтете вопрос нарушающим границы…

— Господь! Да спрашивай уже!

— А почему вы издаете звуки, когда садитесь или встаете? Такие, типа… у-у-уф! О-о-ох!

— Эмм… Ну… Суставы… Спина

— Это все входит в базовую страховку, вам должны их заменить в поликлинике, если болят!

— Нет, не болят, — будто бы сам только что осознал этот факт Виктор. — Ничего не болит.

— Тогда почему вы издаете звуки?

— Это… Традиция. В мое время такой звук издавали… взрослые, зрелые, уважаемые и самодостаточные личности.

— Зачем?

— Подавали противоположному полу сигнал о том, что они достигли репродуктивного возраста и хотят вступить в половые отношения! — фыркнул Виктор.

— Я иногда жалею, что не пошел на историка-антрополога, — с неподдельной грустью протянул Дима.

***

— Потому что руководство и рядовые сотрудники компании понимали важность этого расследования и хотели оказать любую посильную помощь. Очень открытые и компетентные люди.

— Однако с полицией они общались не так… не с таким энтузиазмом, — отметил председатель комиссии.

— Возможно, стоит сменить вектор вопроса, раз уж мы говорим о расследовании? — предложил Виктор.

— То есть?

— Почему полиции, в отличие от моей группы, не удалось установить доверительный контакт с советом директоров?

— Есть предположения? — с очень плохо скрываемой неприязнью спросил председатель комиссии.

— Я не обладаю всей полнотой информации, но, как говорится, кадры решают все.

— Намекаете на некомпетентность сотрудников полиции?

— Намекаю на компетентность моих сотрудников.

— Ладно… Оставим. В момент включения сотрудников корпорации «Космос У» в состав следственной группы вы уже знали, что именно случилось с космонавтами?

***

Дима сидел на кресле в виар-очках и в очередной раз пересматривал видео. Может, он не был самым эффективным и быстро соображающим помощником в мире, но и бездельником его не назовешь. Жалко только, что он не умеет направлять свое внимание на то, что реально важно.

Пять минут назад Виктор занимался тем же, чем и Дима: просмотром видео с опросами космонавтов. Один за другим двадцать человек отвечали на вопросы человека, находящегося за кадром. Только первое Виктор посмотрел внимательно.

В нем капитан корабля, Максим Котенец со странно смущенным, если не испуганным, выражением лица садится в кресло напротив камеры и смотрит на кого-то, ожидая вопросов, инструкций, команд.

— Здравствуйте! — наконец звучит за кадром, — Я доктор. Мне сказали, что у вас возникли какие-то затруднения, думаю, нам стоит разобраться в этом?

— Да, знаете… — Максим как будто сам испугался собственного голоса, прочистил горло и продолжил. — Я не знаю, как оказался… В ракете. Наверное, у меня какое-то отклонение или… Эмм…

Он постоянно запинался, облизывал губы, вел себя как неуверенный подросток, а не опытный космонавт, капитан корабля и целый полковник. «Существуют ли сейчас полки́?» — подумал вдруг Виктор. Уже много лет как ни на одном стриме не говорили про армию, флот, даже МЧС. А уж про войны. Слишком стрессогенные темы. Все на борьбу с социальным напряжением.

— Конечно, я тут именно для того, чтобы помочь вам во всем разобраться, — спокойным, несколько пономарским тоном продолжал голос из-за кадра. — Как вас зовут?

— Игорь, — уверенно ответил Максим.

— А фамилия? — голос спрашивающего ничуть не изменился и ничем не выдал удивление.

— Смит.

— Ага, получается, Игорь Смит?

— Да! — усердно закивал Максим.

— А сколько вам лет?

— Двадцать два.

На самом деле, точно больше шестидесяти. Судя по досье, полковник родился совсем незадолго до скачка, где-то в конце десятых. Но почему-то сам он так не считал.

Родился Игорь Смит в Вермонте, штат Москва. Или наоборот — точно он не помнил. Случилось это аж в 1861 году. Как раз после прибытия Мэйфлауэра на Болотный остров и основания там Гонконга.

Попытки детализировать какие-то воспоминания приводили к провалу. Максим путался, сбивался, злился. Остальные видео Виктор глянул фрагментами. С другими космонавтами, происходило то же самое. Все они считали себя другими, никогда не существовавшими людьми из разных эпох. Кто-то рассказывал более складные истории, кто-то менее.

Наконец Дима снял очки, устало потер глаза и признался.

— Я ничего не понимаю. Нам про такое в универе не рассказывали. Мне кажется, я тут бесполезен.

— Если тебя это успокоит — я тоже ничего не понимаю. И у меня даже нет психологического образования.

— А как вы получили свою должность? — удивился Дима.

— Ну… Меня просто пригласили…

— Вас сразу взяли на такую высокую должность?!

— Так.

— Без испытательной десятки даже?!

— Я очень опытный и ценный специалист, — пожал плечами Виктор. — Я родился еще до скачка.

— Это неприличный вопрос, но…

— Задавай.

— Насколько до?

— В восемьдесят первом.

— О-фи-ге-ть! — вытаращил глаза Дима.

— По слогам неправильно разбил, — вздохнул Виктор.

В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошел Андрей Николаевич, которого Виктор уже окончательно нарек Седым.

— Посмотрели видео с допросами? — поинтересовался он, садясь напротив Виктора.

— Посмотрели.

— Что скажете?

— Дмитрий, будь добр, — велел Виктор.

Дима растерянно встал с места, как нерадивый школьник, и замялся.

— А… Ну…

— Спасибо, садись. Как видите мой ведущий научный сотрудник полагает, что видео с допросами увлекательны, но не информативны.

Виктор сцепился взглядом с Седым. Некоторое время они не мигая смотрели друг на друга.

— Нина, будь так добра, принеси нам три… — хозяин кабинета задумался на пару секунд. — Нет, два стакана виски.

— У вас тут дисциплина… — заметил Виктор. — Как раньше прям.

— Нет, — покачал головой Седой. — Даже не близко. Как раньше уже не бывает.

— Ну, помощница как минимум не спорила с вами… об этичности или опасности употребления алкоголя.

— Ну тут особый случай, — вздохнул Седой. — Это моя дочка.

Дверь открылась, и в кабинет вошла Нина с подносом. Та самая девица с накладными ресницами невероятной длины. Она явно не привыкла носить что-то на подносе, поэтому шагала медленно, очень сосредоточенно и даже прикусила губу, будто это как-то могло помочь.

Дима, все это время почему-то стоявший столбом, вдруг сел. Причем как-то грузно, медленно и с таким протяжным стоном, словно его разбил радикулит. Седой и Виктор удивленно переглянулись. Нина, занятая своим делом, никакого внимания на произошедшее не обратила. Наконец она поставила на стол два стакана с виски и выпорхнула из кабинета. Седой с Виктором чокнулись и сделали по глотку. Некоторое время помолчали.

— И как тебе? — поинтересовался хозяин кабинета.

— Я очень давно не пил, конечно, но это определенно не виски, — заключил Виктор. — Это коньяк. Тест на возраст пройден?

— Да, но это нечаянный тест. Нина просто перепутала… — доставая из внутреннего кармана пачку сигарет вздохнул Седой. — Мой помощник свяжется с вашим. Мы дадим вам доступ ко всему, что потребуется.

— Какие гипотезы у ваших ученых? — спросил Виктор. — Что с космонавтами?

— Пока ничего конкретного, — хозяин кабинета закурил, с удовольствием затянулся и предложил сигарету гостю.

— Нет, спасибо. Я и раньше-то эту заразу терпеть не мог.

— Самое время попробовать теперь. Рак не страшен, любой орган заменяется, никаких проблем со здоровьем — хоть укурись.

— Теперь это особенно бессмысленно, — возразил Виктор. — Раньше это было отвратительно вонючим, но модным и мужественным актом саморазрушения. Это было заявление. Манифест. Мне плевать на свою жизнь, я ее прожгу и умру молодым. Я настоящий самец. А теперь что? В чем риск? Все равно что угрожать обществу перерезать себе вены детской пластиковой ложечкой.

— А можно мне попробовать? — вдруг вклинился Дима.

— А тебе закон запрещает. — отбрил его Виктор. — Как и всем, родившимся после 2030 года. Вернемся к космонавтам. Что у вас есть?

— Есть одна идея, но она потребует времени для проверки… — с сомнением протянул седой.

— Убедите меня, что нам надо тратить на это силы. — предложил Виктор. — Чтобы я мог убедить в этом мое начальство. И ежедневно докладывать о результатах. Опережающих любые планы и сроки, конечно.

— Пятилетку за четыре года?

— За неделю. Что у вас за версия?

— Не у меня, — заметил седой. — У одного толкового молодого паренька.

— Ох уж эти толковые молодые… — вздохнул Виктор.

— Что есть на земле, чего нет в космосе?

— Атмосфера! — Дима разве что не подпрыгнул.

— Это тоже, конечно…

— Товарищу майору будете свои загадки загадывать, — фыркнул Виктор. — У меня нет ни времени, ни желания этим заниматься.

Краем глаза он видел, как скис Дима. Вот кто с удовольствием поиграл бы в загадки. Как ребенок, ей-богу.

— Хорошо, все космонавты потеряли сознание в семидесяти двух тысячах километров от Земли. Примерно на этом же расстоянии проходит граница магнитосферы, — спокойно принял изменившиеся условия диалога хозяин кабинета. — Чтобы не играть дальше в загадки поясню, что это и для чего оно нужно. Как понятно из названия, это магнитное поле Земли. Главный его плюс — оно защищает нас от солнечного ветра и космической радиации. Заряженные частицы, которые могли бы убить все живое на Земле, отклоняются магнитосферой.

— Соответственно, за ее пределами естественной защиты от космической радиации нет, — понял Виктор. — Но, я думаю, ракеты строят не идиоты, предусмотрено какое-то экранирование?

— Естественно, — заверил его Седой.

— А если оно не сработало? — предположил Дима.

— Или кто-то распилил выделенные на него деньги, — повысил градус Виктор, внимательно разглядывая хозяина кабинета.

— Люди на видео похожи на жертв радиации? — вопросом на вопрос ответил тот. — Что за излучение приводит к массовому помешательству?

— Такое случалось ранее? — вскинулся Дима.

— Нет, — покачал головой Седой.

— Но люди же летали на Луну, примерно в ваше время.

— Наше время еще не прошло, — заметил Виктор.

— Ну да… — смутился Дима. — Так вот, если дело в этой вашей магнитосфере, а не в радиации, то почему люди добрались до Луны?

— Если они там были, конечно, — усмехнулся Виктор, с теплотой вспоминая теории заговора времен своей молодости.

— Смотрите, — хозяин кабинета махнул рукой и перед ними в воздухе возникла голограмма голубой планеты с узнаваемыми очертаниями материков. — Магнитосфера — это не шар.

На голограмме появилась синяя светящаяся оболочка вокруг Земли. Шарообразной она была только с одной стороны, а с другой растягивалась в длинный хвост.

— А почему так? — не понял Дима.

— Солнечный ветер.

На макете появилась огромная звезда, на поверхности которой то и дело возникали протуберанцы, отправляющие в космос тонны вещества. Все эти разогнанные частицы летели к Земле, но в большинстве отклонялись, натыкаясь на магнитосферу. При этом они как будто бы ее продавливали, деформировали. А с противоположной стороны образовывался хвост. Затем на макете появилась Луна. Она крутилась вокруг Земли, периодически оказываясь в том самом хвосте.

— Так вот, на самом деле люди никогда не покидали пределов магнитосферы, — торжественно заявил хозяин кабинета. — Вот маршрут «Апполона 11».

Появилась схематичная ракета, которая двинулась к Луне в тот момент, когда спутник Земли подлетал к хвосту магнитосферы. А совершил посадку и улетел еще до того, как Луна из хвоста вышла.

Потом стали появляться другие. Десятки и сотни маршрутов космонавтов. Почти все они крутились по орбите, либо оставались в хвосте магнитосферы.

— Допустим, — согласился Виктор. — Что это значит?

— Мы не знаем, — пожал плечами Седой. — С таким никто и никогда не сталкивался. Нужно проводить эксперименты, проверять гипотезы.

— Вам лучше бы иметь что-то поинтереснее, чем… кино и домыслы.

— На это нужно время.

— Сколько?

— Для строительства экранированной…

— Сколько времени вам нужно? — перебил Виктор.

— Хотя бы полгода.

— У вас есть два месяца на проверку этих ваших гипотез. Думаю, даже меньше. Все это время ваши специалисты будут помогать Дмитрию делать красивые отчеты о ходе расследования. Содержательные и увлекательные настолько, что все должны хотеть, чтобы это не закончилось никогда. Это должно быть такое шоу, чтобы ради него стоило жить. Понятно?

— Мы космосом занимаемся, а не сериалы снимаем, — хмуро заметил Седой.

— Так наймите сценаристов и сделайте космос интереснее сериалов. Может, тогда вот они, — Виктор показал на Диму, — им заинтересуются и захотят развивать космическую отрасль? И я очень надеюсь, что ваши эксперименты докажут, что дело в магнитосфере.

Он двинулся к выходу, не дожидаясь ответа и не оглядываясь. Дима поспешил следом. Виктор видел в отражении, что его помощник, то ли сознательно, то ли невольно, копирует его позу, походку, задранный подбородок. И тоже не оглядывается.

А вот в приемной у него вышла какая-то заминка. Виктор уже прошел половину пути до лифта, когда Дима выскочил в коридор и припустил за начальником бегом.

— Зачем вы ему помогаете? Мы же должны проводить расследование!

— И мы его проведем.

— Я не понимаю! Вы сами себе противоречите! Только что говорили одно, теперь другое! Вы ему верите или нет?!

— Верю, — кивнул Виктор. — Или нет.

— Да или нет?!

— И то, и то.

— Как это?

— Суперпозиция. Как в квантовой механике.

— Вы не электрон! — заходя за начальником в лифт, злился Дима.

— Все мы немножко электроны, — возразил Виктор и нажал на кнопку первого этажа. — Прекрати эмоционировать там, где это не требуется.

— Но…

— Помолчи.

И только когда они покинули здание, в котором расположилась штаб-квартира корпорации «Космос У», Виктор приказал Диме:

— Раздели всех специалистов, которых даст Андрей Николаевич, на мелкие группы и заставь играть друг против друга. Надо исключить все самые банальные причины провала. Например, поломки, вдруг там газ какой утек, и от него космонавты… пострадали. Не знаю. Ну и радиация космическая. Все-таки. Он не сказал напрямую, что это точно не она. Что-то темнит.

— То есть вы ему все-таки не верите?! Так а почему…

— Главное, чтобы он думал, что я ему доверяю. Всегда кажись глупее и слабее чем есть, Дима. Все, занимайся. А я поеду писать отчет.

***

— Нет, конечно, откуда в самом начале расследования мы могли что-то знать? Мы с одинаковой тщательностью рассматривали сотни версий, отсеивая одну за другой. Наши ученые проводили эксперименты, считали и моделировали. Именно поэтому следственная группа так разрослась.

— Кстати, об этом. Зачем вы наняли, — председатель комиссии сверился с записями, — почти сорок человек, не имеющих никакого отношения ни к космосу, ни к психологии, не ученых вообще?

— Каждый день следственная группа обрабатывала огромный объем информации. Потом все это компилировалось, переводилось с научного на человеческий и публиковалось в удобной для неравнодушных граждан форме. Для этого нам и понадобился пиар-отдел. Неужели никто в этом зале не следил за нашими ежедневными отчетами?

По помещению прошел одобрительный шум голосов. Такой, будто речь шла о вчерашнем футбольном матче или фильме или еще каком-то эмоциональном событии, объединяющем людей, которых больше ничего не связывает. Делающем их чуть ближе друг к другу.

— Тишина, — призвал к порядку председатель комиссии. — Скажите, утаивали ли вы или члены следственной группы какую-то информацию от полиции?

***

— Я вижу значительный прогресс, — сказал ИИ-психолог. — Как вы считаете, что вам помогает?

— Я выполняю ваши рекомендации, — глядя на часы поверх головы голограммы сказал Виктор.

— Вы имеете в виду работу?

— Угу. И домашнее животное завел.

— Да? И кто это?

— Рептилия, кажется. Ассистент обыкновенный. Глуповатый, но уморительный. Зовут Дима.

— Что дает вам этот токсичный юмор?

— Ощущение, что я еще жив.

— В какой момент вы стали в этом сомневаться?

— С рождения. На самом деле, Дима — парень неплохой… — ему стоило некоторого труда не закончить эту фразу. — Нормальный он. Учит меня всякой современной… фигне. Странный, конечно, но… Кто сейчас нормальный? О, время вышло.

— Верно, к сожалению, время…

Виктор уже не слушал, он спешно надел очки и отправился в свой виар-кабинет. Там его уже ждал Дима. Его аватар сидел на диване напротив ИИ-секретаря с отсутствующим выражением лица.

— АФГ? — спросил Виктор у Димы.

Словечко это он у него же и почерпнул. Когда-то говорили АФК, а теперь вот АФГ, где последняя буква это либо Glasses либо Gear. Аватар вдруг ожил.

— Нет, я тут.

— Как у нас дела?

— Андрей Николаевич нас обманул. Оказывается, у корабля были проблемы с экранированием, — он махнул рукой, вызывая в центре кабинета голограмму. — Вот спецификации и патенты. Там должно было примеряться какое-то уникальное решение. Новая разработка, аналогов нет. Испытания проводились в каком-то там закрытом режиме, ничего не понятно, все мутно. Я так понимаю, оно просто не работает.

— Как узнал?

— Одна из групп ученых стала колоться после того, как я намекнул, что соседняя группа выдвинула версию, дискредитирующую их.

Виктор мысленно похвалил своего помощника. Быстро учится паренек, будет из него толк.

— Неплохо. И что говорят яйцеголовые?

— Откуда вообще это ужасное слово?!

— Извини, вырвалось, давай к делу.

— Экранирование разрабатывала сторонняя компания. Результат работы принимали люди, которых очень просили подписать все не глядя.

— А кому принадлежит эта «сторонняя компания»? — что-то почувствовав, поинтересовался Виктор и жестом потянул к себе ту часть голограммы, которая его интересовала.

— Дочке Андрея Николаевича, — с некоторым разочарованием протянул Дима.

— Я думал, таких глупых схем уже не существует, — удивился Виктор. — А нет, вечноживая классика!

— Чему вы радуетесь?

— Тому, что взял нашего друга за задницу!

— Конец расследования, получается? — неожиданно грустно спросил Дима.

— Нет, конечно. Не переживай. На нас работы еще хватит. С экранированием они, конечно… накосячили, но от космической радиации двадцать человек не могут начать считать себя другими людьми. Как ни крути.

— Или могут? — возразил Дима.

— У тебя целая толпа ученых под рукой. Доказывайте, что не могут.

— Зачем? — не понял Дима. — Нет, я не то чтобы сомневаюсь в ваших методах, просто…

— Думаешь, полиция это не найдет? Не думаю, что у нас большая фора. Нужно такое убедительное доказательство, что это не связанные вещи, чтобы даже космонавты поверили.

— Сделаем… А дальше что? Это же все равно конец. Этого достаточно, чтобы его посадить.

— Время выиграем. По главному-то вопросу он невиновен. А после эксперимента, если все сработает, мы в крайнем случае и без него обойдемся.

— Почему? — удивился Дима.

— Увидишь.

— А… — он замялся на секунду, — а чего мы вообще хотим добиться?

— Психологической устойчивости, снижения уровня социального напряжения и стресса, конечно, — слишком уж экзальтированно и пародийно выдал Виктор.

— Я серьезно.

— С чего вдруг такие вопросы?

— Психолог сказал мне разобраться с моей мотивацией в этом проекте.

— Не пробовал его игнорировать? Он, чай, не боженька, чтоб все его заповеди исполнять.

Дима уставился на шефа как на сумасшедшего. Виктор почему-то только сейчас понял, почему это поколение не говорит «мой психолог сказал», потому что нет моего и твоего психолога, он один. Один для всех. Хоть и в разных обличиях. В зависимости от твоего психопрофиля. Кого ты лучше будешь воспринимать. Или, напротив, кто тебя будет больше раздражать и, как следствие, ускорит работу над какими-то твоими особенностями. В общем, психолог един. Прямо как Бог…

— Виктор Маркович? — с некоторым раздражением позвал Дима, кажется, не в первый раз — АФГ?

— Нет, я тут. Чего мы хотим добиться? — его вдруг осенило, в эту игру может играть не только городской ИИ. — Ты предлагаешь мне разобраться с твоей мотивацией вместо тебя? Как это у вас называется? Перекладывание ответственности?

— Ой… — Дима растерялся. — Действительно…

— Я здесь не для того, чтобы жить за тебя или оправдывать возложенные тобой ожидания. Я тут просто работаю, — он посмотрел на руку, но у его аватара, конечно же, не было часов. — И мне, кстати, пора.

— Почему вы все время смотрите на руку? — судя по тону, Дима пребывал где-то в глубине собственных мыслей, а вопрос вырвался сам собой.

— А ты же, наверное, не то что механическими часами пользоваться не умеешь, ты вообще не застал наручных часов? Вообще никаких. Ладно, давай потом расскажу. Ты занимайся научно-популярным объяснением на тему «космическая радиация и марсианский феномен», а у меня дела. У тебя два-три дня, не больше. Когда всплывет махинация с экранированием, мы должны будем в ту же секунду опубликовать наш научпоп. Понятно?

— Сделаем, — все еще задумчиво протянул Дима.

— На работе — работай. Рефлексии свои в свободное время рефлексируй! — разозлился Виктор.

— У меня нет свободного времени!

— Это ли не прекрасно?!

Виктор отключился и снял очки. Очень неподходящее время для экзистенциальных вопросов. С другой стороны, вечное самокопание и есть жизнь этого поколения. Если они что-то не отрефлексировали и не обсудили с психологом, то этого вообще не было.

Кажется, до штаб-квартиры «Космос У» он долетел на чистой ярости, а не на метро. На этот раз ему не понадобилась даже ксива. Никто не посмел бы его остановить. Даже дочка, сменившая цвет глаз, но все так же хлопающая длиннющими ресницами, никаких вопросов не задавала. Только посмотрела на Виктора чуть виновато. Или ему показалось? Просто теперь он знает чуть больше, и это знание делает мир чуть хуже.

— Вот чего тебе не хватало, а? — едва войдя в кабинет, спросил Виктор. — Чего у тебя нету?

— В каком смысле? — поинтересовался Седой.

— Не надо спектакль этот устраивать, мы нашли твои махинации с экранированием.

— И чего ты хочешь? — делая какие-то едва заметные жесты руками, спросил Седой.

Виктор понял, что он отключал камеры, микрофоны и прочие датчики.

— Ничего, — пожал он плечами. — Я тебя просто посажу.

— Ну ты бы тогда не пришел сюда? — Седой комично задрал брови и скривил рот. — Ошибаюсь?

Виктор сел напротив хозяина кабинета и откинулся в кресле. Долго смотрел на собеседника, наконец, решил что-то для себя.

— Мне правда интересно, зачем.

— Что «зачем»?

— Зачем воровать на этом проекте?

— А чем он хуже или лучше других? — пожал плечами Седой.

— Это бюджетные деньги. А времена давно поменялись. Все можно отследить, все узнать.

— Как же я скучаю по временам, когда можно было так — оп, чемодан налика на стол, — тон его вовсе не был ни ностальгическим, ни мечтательным. — А зачем тебе все это знать? Что за интерес? Чисто научный? По долгу службы? Типа, как мозги вора работают? Какие мотивы, и все такое?

— Андрей Николаевич, — наклонившись вперед и внимательно глядя в глаза собеседнику, протянул Виктор. — Не надо мне врать. Я в десятых годах насмотрелся на откатчиков. Я знаю, что за люди этим занимаются. Знаю, зачем, почему. Как выглядят, что хотят. Как думают.

— И что?

— А то, что ты вообще не вор, — вдруг сообразил Виктор. — Ты и не крал ничего.

— Это как? — удивился Седой.

— Ты столько лет строил эту корпорацию, столько сил положил, чтобы космические программы не свернули вообще. Чтобы хоть как-то космос исследовали. А потом на какой-то копеечной ерунде проворовался? Глупость же.

— Бывает и так.

Это прозвучало настолько неубедительно, слабо, нервно, что и сам Седой поморщился.

— То есть это реально твоя дочь сделала? — покачал головой Виктор. — Попилила деньги, выделенные на разработку экранирования от космической радиации? Я думал, их поколение таким не занимается…

— Нет, не так. Она виновата только в том, что… не знаю даже, в чем. Компанию создал я, инвестировал в нее я, подобрал ученых я. Надо было только руководить проектом. А она его просрала. Это не воровство, понимаешь? Ей просто… неинтересно это было.

— Интересно, не интересно, проект-то что помешало до ума довести?

— Я тебе серьезно говорю. Не интересно. Космос этот — кому он нужен? Она занята самопознанием. Открывает глубины собственного… хрен его знает чего.

Седой зло махнул рукой, и столешница перед ним раздвинулась. Из отверстия выехали запотевшая бутылка и набор стаканов. Он с волшебным хрустом открутил крышку и стал разливать виски.

— У тебя нету детей?

— Не-а, — Виктор отрицательно помотал головой.

— Оно и видно. Но… ты меня поймешь все равно. Продолжительность жизни теперь почти бесконечная, численность населения замерла, работы нет. Вообще. Десятилетиями. Каждый клерк держится за свою должность. Люди в стажерах по тридцать лет ходят, понимаешь?

— И? — принимая от Седого стакан, фыркнул Виктор.

— Все замерло! И чтобы это не взорвалось к хренам, мы все забетонировали программой борьбы со стрессом! Даже год непонятно какой, потому что календари и даты нельзя публично демонстрировать. Новояз, все такое нежное, обтекаемое, травоядное. И психологи, психологи, психологи! Надо смотреть внутрь себя, проработать жадность, злость, зависть и какие там еще грехи бывают?

Седой прервался, чтобы сделать большой глоток. Виктор последовал его примеру. На этот раз действительно виски. И хороший. Кажется.

— Ну вот мы же с тобой понимаем зачем это, да? Нет зависти? Никто не подожжет мой особняк, не угонит мою машину. Нет злобы? Никто не выйдет на улицу, чтобы ломать и крушить. Нет жадности? Никто не будет выгадывать сделку со сверхприбылью. Но! Никто не сделает новый бизнес, никто не добьется большего, чем предшественники, никто не пробежит стометровку быстрее и никто не устроит революцию, а? Ты знаешь. Я знаю. А они, — Седой указал себе за спину, в сторону приемной, где сидела его дочь, — они не знают. Они, как бараны, верят во всю эту чушь. И прорабатывают себя, как будто не к психологу ходят, а постриг монастырский приняли! Молятся они! А я хотел ей показать… Что это за чувство, когда ты что-то можешь. На что-то влияешь. Когда реальность можно гнуть руками!

Он сжал правую руку в кулак и показал Виктору. Потом сделал еще один большой глоток, осушил стакан и со стуком поставил его на стол.

— А ей это не надо. Ей психолог велел с мотивацией разобраться и проработать отношения с отцом.

— А ты не думал, что это работает? Что так жить и надо. Работать со своей злостью, завистью и прочим. Становиться чуть лучше и реально задавать себе вопрос — а оно мне надо? Или пусть папа сам играется в бизнес, который хочет мне напихать?

— Я думал, — покивал Седой и даже приложил руку к груди. — Дай им бог здоровья! Все стало безопасно, прилично. Здорово. Только один вопрос — а они сами чего хотят, а? Им же ничего не нужно! Никаких интересов вообще!

— Становиться лучше хотят. Или хотя бы не становиться хуже. — неуверенно предположил Виктор.

— И зачем? Чтобы что? Где их достижения? Не нашего поколения, не наших отцов и дедов. Все вокруг — наша работа! Они не сделали ничего. И космос им на хрен не нужен! А мы им грезили! Помнишь? Ну? По ночам с фонариком зачитывались. Вырасту — к звездам полечу! Космонавтом буду! Вот наступило будущее — и? Никто никуда не летит. Потому что не хочет. Потому что они хотят развиваться вглубь себя. Вечно! Учитывая продолжительность жизни. И да, Витя, я столько сил положил, чтобы эту космическую программу затеять! Ты даже представить не можешь. И теперь все пошло по одному месту!

— На первый раз прощаю, — вздохнул Виктор.

— Косяк с экранированием? Ты-то прощаешь! А менты когда найдут? А электорат, так сказать?!

— Прощаю твою фамильярность, — отставив стакан пояснил Виктор. — Я тебе не Витя. И не друг вообще. Надо будет — перейдем на «вы». Выдрючу, высушу, выкину. И не надо на меня так смотреть. Эмпатия, принятие и что там еще — это к поколению твоей дочки. А мне нужен результат.

Они сцепились взглядами. На секунду Виктор испугался, что Седой сломается. Не выдержит давления. Что вместо злости и желания биться в нём проснется жалость к себе. Но потом он увидел, как зрачки хозяина кабинета чуть сузились, брови сошлись.

— Идем, — он встал с кресла и махнул рукой.

— Куда? — Виктор не двинулся с места.

— Мы построили полностью экранированное помещение. Абсолютно. Раньше такого никто не делал. Всегда оставался какой-то фон. Малейшие значения электромагнитного поля. Теперь — нет.

— То есть вы воспроизвели условия отсутствия магнитосферы?

— Да. Буквально только что закончили.

— Это другой разговор.

Они вышли из кабинета, прошли приемную, бросив одинаково осуждающие взгляды на пустующее место помощницы и вышли в коридор. Спустились на лифте на минус пятый этаж и перешли в другой лифт. Явно не предназначенный для обычных посетителей. Он не блестел, не светился, музыка в нем не играла. И пах свежим пластиком. Совсем новый.

Ехали они недолго и вышли в явно техническом помещении. Без лишней красоты, исключительно унитарном. Тут сновали туда-сюда люди в спецовках и халатах. Седой уверенно повел за собой Виктора.

Они прошли через несколько помещений и наконец оказались у огромной шлюзовой двери.

— Хотите, чтобы мы открыли, Андрей Николаевич? — подсуетился кто-то из персонала.

— Хочешь? — переадресовал он Виктору вопрос.

— Это та самая суперэкранированная комната?

— Да!

— Не впечатляет. Лучше покажите мне результаты опытов. И хорошо бы им совпасть с вашей теорией.

— Ладно, давайте, — вздохнул Седой и подал кому-то знак, судя по всему, ему хотелось похвастаться своим детищем, поэтому он начал нагружать Виктора совершенно ненужными знаниями о строительстве суперэкранированного помещения.