Как закалялось шоу

Дмитрий Болдин: Недавно я прочитал забавную заметку, в которой девушка-организатор жаловалась на то, как трудно ей было провести два небольших фестиваля и как в течение года у нее голова разрывалась от ста рабочих чатиков в телеграме. У меня вопрос: как в 1991 году всего за три недели вы умудрились сделать «Монстров рока» в Тушино?

Эдуард Ратников: Когда судьба дает тебе уникальный шанс, который выпадает раз, наверное, в жизни, то нет варианта не сделать. Тебе нужно только постараться не подвести себя и не облажаться. Еще вмешались очень мощные силы, которые решили отпраздновать победу так называемых «сил демократии». И предприимчивые ребята из компании Time Warner придумали большой фестиваль. Поэтому это не моя заслуга и не заслуга Бориса Гурьевича Зосимова. Мы лишь были сподвижниками, которые отвечали за местные процессы. А все основные решения были приняты там, за океаном.

Прям на высшем уровне?

На самом высшем. Это решалось руководителями корпорации Time Warner. Марк Росс пришел к папе с блестящей идеей фестиваля, а тот дал ему полный карт-бланш. И Марк буквально в течение нескольких дней прислал запрос на советника Ельцина — господина Тристана Дейла, смотрящего от США. (Смеется.)

То есть так вы называли — «смотрящий»?

Ну, типа того, да. По-нашему, по-простому.

И дальше на вас все это свалилось. Вы понимали, что вам предстоит сделать?

Знаешь, многого мы не знали. Развлечений, концертной индустрии, законов городских и так далее практически не было, потому что страна рухнула, а другая еще только строилась. И были мы, которые очень любили то, что делаем, и очень серьезно относились к той возможности, которая пришла к нам в руки. Мы постарались не облажаться.

Как в 1991 году без мобильной связи, без телеграмов и ватсапов вы держали связь с Metallica, AC/DC? И как вообще работала вся логистика?

Факсы были, и еще прекрасно помню, как Майк Ахёрн (сайд-координатор самых больших шоу Мадонны, U2 и Rolling Stones. — Прим. ред.) сидел за небольшим столиком на взлетном поле в Тушино, с таким зонтиком космическим и с телефоном, и постоянно делал звонки за океан, держал связь со всеми. А Зосимов заручился поддержкой премьер-министра Ивана Силаева, который дал справку, что организаторам международного музыкального фестиваля необходимо оказывать полное содействие. И мы с этой бумагой запускали в Шереметьево пачками артистов и их персонал.

Вы прям с этой бумажкой приезжали в аэропорт, показывали ее, и все двери открывались?

Да, именно так.

Круто. Еще я где-то читал, что у вас была правительственная «Чайка».

У меня была не одна «Чайка». У меня был в распоряжении целый гараж «Чаек» Белого дома. Они по звонку к нам приезжали, и мы их использовали в представительских целях.

Можно же и по своим еще — просто перед девчонками закатнуть.

Ну, пару раз я использовал по своим целям, уже после фестиваля, но это было недолго. (Смеется.)

В России тогда вообще знали, что такое райдеры звезд и как с ними работать?

Если бы вы увидели, как мы справлялись со многими задачами, — у вас бы на лице возникла довольно грустная улыбка. Потому что мы просто ставили военные палатки в Тушино, прям на голую землю, а на столах гостеприимно раскладывали какую-то еду, которую американцы опасались даже трогать. У нас тогда еще не было даже батончиков Mars. Ничего не было: ни пластиковых бутылок, ни-че-го. Поэтому все было настолько хорошо, насколько Москва могла предложить в ту эпоху. А это, повторюсь, было время, когда старая страна рухнула, а новая еще не выстроилась.

И между этими двумя эпохами строился McDonald’s.

И он нам тогда достаточно сильно помог. Когда только-только приехали американские специалисты и их надо было чем-то кормить — мы ничего лучше не придумали, кроме как гонять «Чайку» в McDonald’s и загружать багажник этими «биг маками».

То есть довольно бюджетно можно было выкрутиться по сравнению с современными райдерами.

Тогда это все стоило довольно приличных денег, потому что мы брали в огромном количестве. В первый день я справился с этой задачей сам, а потом просто отправлял водителя уже по проторенной дорожке.

А как работали PR-технологии и маркетинг перед шоу? Они вообще были в 1991-м?

По телевизору особо не разрешали ничего крутить. Кто-то там пару раз вставил, уже прям перед концертом, что будет Metallica, AC/DC. Но это уже было позже. А поначалу дать эту информацию было невозможно. Это сейчас вы живете в глобальном мире. И вы даже себе представить не можете, а как же так? А вот так! Ничего не было. Ни-че-го вообще! Никаких возможностей черпать какую-то информацию откуда бы то ни было! Это был другой, полукаменно-дремучий мир. Все было аналоговое, ламповое, транзисторное и руками сделанное.

И как тогда распространялась информация о том, что в Москву едут лучшие рок-группы мира?

Работало сарафанное радио и «Звуковая дорожка» Дмитрия Шавырина, но нужен был разбег и время. Ну и народ еще не был так избалован, как сейчас. Любой кипиш людям был интересен. Все были очень отзывчивые и приходили с удовольствием.

Помните свои эмоции, когда увидели полмиллиона человек в Тушино?

Для меня это было как само собой разумеющееся. Было понятно, чем мы занимаемся и что это за собой влечет. Мы подозревали, что будет очень круто. Но еще не осознавали, что делаем что-то историческое.

Потому что в моменте все было. Вы заработали тогда или просто по хайпу делали?

Ну конечно, мы это делали по зову души и по хайпу. Но лидер нашей команды — Борис Зосимов — регулировал бизнес-отношения с Time Warner. И конечно же, они что-то платили. Какие-то небольшие деньги из этого достались нам. Но мы работали не ради денег. Когда у тебя есть возможность сделать что-то очень нужное людям, когда от тебя многое зависит, только совсем никчемный человек может думать о личном обогащении. Ты думаешь о том, как не завалить свой участок, как не облажаться, как не подвести людей, для которых судьба дала тебе возможность что-то сделать. Вот это было важнее.

И вот вы сделали историческое событие, каких в России никогда не было. И, в принципе, логично продолжать это делать и дальше. А вы резко уезжаете в Америку на три года.

В Штаты я уехал уже в 1992 году, когда Зосимов принял решение открыть офис в Нью-Йорке. Ему нужен был надежный человек, который смог бы построить там работу. Лучше меня, конечно же, Борис никого не видел. Но в Штатах произошел момент, когда он принял кардинально другое решение. Борис поменял планы касательно бизнеса и захотел, чтобы я вернулся обратно. А я уже не мог. Я должен был отработать новый опыт, прикоснуться, потрогать все руками, поэтому я там и остался.

И что вы там делали три года?

Сначала я был просто очень горд и не шел никуда проситься на работу, не ходил по всяким знакомым. Я постарался быть максимально независимым. Но, не имея ни документов, ни права на работу, я мог пойти работать только курьером.

В Москве вы сделали фестиваль с мировыми звездами, а в Нью-Йорке пошли в курьеры. Сильно.

Это была достаточно интересная работа. Потому что быть курьером в Нью-Йорке на гоночном велике, с вот этой непромокаемой сумкой, обвешанной биперами, рациями; в стужу, в зной, в дождь, и бить рекорды скорости — это было очень круто! А поскольку я такого склада парень… сорвиголова, особенно в те годы, я легко на это пошел. К тому же это были очень хорошие деньги.

Простите, а что вы возили-то?

То, что сегодня передается в электронном виде. Огромное количество портфолио всех известных и маститых моделей, документы из адвокатских контор, кассеты разных кино- и видеопродакшен-компаний. Много всего. В Нью-Йорке было пара мощных агентств: Quicksilver и Brake Way. Это легенды. Вы можете посмотреть фильм Quicksilver Messenger Service и поймете, о чем речь.

И вы попали к ним?

Прямиком туда. Я вам скажу, что я заставил уважать себя владельца этой компании. Он потом пытался понять, да кто же этот русский, который, блин, бьет все рекорды скорости? Был в этой работе налет романтики и адских рисков, с которыми я справлялся играючи. Хотя со мной однажды произошел очень тяжелый случай, из-за которого я потом решил оставить этот бизнес и покинуть Нью-Йорк.

Что произошло?

Я прицепился вначале Квинсборо за трак, который мчал в Квинс. Где-то на середине моста водила увидел, что я зацепился, и решил меня сбросить. Он несколько раз нажал на тормоза, и я должен был просто либо улететь под колеса, либо слететь с моста. Но Бог не дал мне этого сделать. У меня кроссовок попал куда-то, то ли в звездочку, то ли в колеса, и в пух разлетелся. На мне при этом не было ни одной царапины! Но я понял, что это знак и надо валить.

И вы свалили в Лос-Анджелес.

Да. Первые два-три месяца просто валялся на пляже, слушал своего любимого Питера Гэбриела и тусовался с такими же ребятами, как и я. А потом устроился в Arsenio Hall Show, где подключал оборудование разным группам. И следом уже получил работу у Стэнли Кларка. Точно так же разбирал и собирал оборудование, ездил с ним в туры по всем Штатам и зарабатывал уже совершенно другие деньги.

А когда заскучали по России и поняли, что пора возвращаться?

Когда встретил Алексея Белова (лидер группы Gorky Park. — Прим. ред.) на какой-то тусовке. Лешка рассказал мне о том, как они проехали совершенно офигенным туром по России, по этим переполненным дворцам спорта, с уже хорошей аппаратурой и со всеми фирменными, четко работающими штуками. Я так слушал и думал: это должен был делать я!

Подцепило вас лихо, триггернуло.

Конечно, меня это триггернуло. После этого я начал думать, что мне делать дальше: жить и умереть в Америке или вернуться в Россию и захватить весь концертный бизнес? И где-то через полгода я улетел в Москву. (Смеется.)

При этом в России 90-х большие и быстрые деньги крутились в рекламе, коммерции и в частных банках. Могли легко пойти в «Видео Интернешнл» и там неплохо поднять. Но вы, конечно, выбрали самый трудный путь.

Я выбрал тот путь, который я любил и знал. И которым, в том числе, никто в России не шел: со стратегией, с планом, с четко выверенной экономикой. TCI — это первая российская туровая компания, которая делала шоу по всей стране, по всем старым советским бывшим дворцам спорта. Когда люди на протяжении многих лет не верили, что это настоящие Uriah Heep, настоящие Nazareth, настоящий Deep Purple, настоящие Scorpions.

Кстати, а какие города в 90-х были популярны? Сейчас Москва и Питер.

Нашей задачей было интегрировать весь рынок. Я работал от Калининграда до Владивостока, практически по всем городам-миллионникам. Первый концерт группы Nazareth я делал вообще в Самаре — и это был аншлаг. Это была весна 1996 года. А на концерт в Твери «Намедни» приезжали снимать репортаж как о новом явлении: Россия теперь тоже принимает мировые туры.

А куда селили-то всех мировых звезд? В России отельный бизнес в 90-х — это как разрушенный Колизей в Риме.

Мы тогда работали с разными резортами. Как правило, это были какие-то номенклатурные гостиницы.

Для чиновников?

Да. В частности, в Самаре Дэна Маккаферти (солист группы Nazareth. — Прим. ред.) мы поселили в гостиницу и в номер, в котором жил Юрий Гагарин, например. Конечно же, это было очень круто, памятно, несмотря на пыльные коврики.

Но зато как упаковано — тут жил Гагарин! Любая звезда согласится. Илон Маск еще бы и доплатил. Слушайте, а бандиты наведывались в 90-х? Типа, вот у вас хороший бизнес, давайте-ка поможем?

Бандиты приходили время от времени, но мы расставались друзьями. Они позволяли нам работать и офигевали от тех принципов, которые мы исповедовали. Потому что мы никогда ни у кого ничего лишнего не брали и всегда приносили то, о чем договаривались. Бандиты были бессильны, а по беспределу они просто не могли — иначе были бы гнусными гондонами! А такими быть никто не хотел. Были частные случаи, когда меня пытались увозить в лес.

Что хотели?

Не знаю. Раскаяния. Денег.

Типа, делиться надо?

Ну, типа. Или: «А почему ты с нашей братвой так? Почему ты такой бескомпромиссный и жесткий чувак?»

А вы что?

Я говорю: «Потому что того требует дело. Вы как себя ведете в вашем бизнесе? Если кто-то не выполнит то, о чем договаривались, вы как с человеком поступите? А у меня другие методы. Да, они морально жесткие, но я никому руки-ноги не ломаю, в отличие от вас».

Вы помните, как изменилась парадигма с приходом нулевых? Когда одни бандиты пропали, другие стали бизнесменами, а простой народ захотел еще больше развлечений и уже не рока, а попсы.

Ну, не все. Рок-формат очень долго собирал большие площадки. Мэнсон приехал впервые в 2001-м, и Rammstein, и Metallica в 2007-м. Ну да, мы привозили и поп-артистов. Я помню, как делали первый приезд Moby. Это была настолько волшебная атмосфера, что трудно передать. Это было важно — впрыскивать эту любовь, эту атмосферу, эти эмоции в людей, в наш город и в нашу жизнь. Это было очень важной и нужной частью эпохи. Мы этим жили.

А что нужно учитывать, чтобы оставаться в плюсе, когда привозишь в страну большого артиста?

Это правильно рассчитанная математика и способность следовать плану. Как и в любом другом бизнесе: сначала все просчитывается на бумаге, все сценарии и варианты экономики проекта, и только после этого принимаются решения.

А принципы у вас в бизнесе какие?

Умей требовать от своего партнера то, о чем вы договорились. Выполняй то, о чем вы договорились, сам. Никогда не проси ничего лишнего. Не подставляй. Не предавай друзей и партнеров. Вот в этом, наверное, секрет успеха компании TCI. Мы никогда не меняли ни адреса, ни телефона компании. Нет никого, кому мы остались бы должны. Но есть те, кто должен нам.

Вы ведете подсчет, сколько концертов в своей жизни провели и сколько сделали привозов в Россию?

Честно говоря, нет. Я думаю, это исчисляется тысячами.

Как, по вашему мнению, изменилось общество, если взять срез с 1991 года по сегодняшний день?

В наше время публика ходила на концерты, потому что это был кураж, потому что парни были парнями, а девушки — девушками. Была отличная возможность социализироваться, показать себя, выразить свои эмоции. А сейчас все как-то стало инфантильно, потому что…

Картинка стала важнее музыки.

Да. Сейчас люди больше визуалы. Смыслы никого не трогают. Смыслы и посылы — это что-то, что стало отягощать людей. Молодому поколению нужна развлекуха, и они через пять минут готовы ее забыть.

Как Тейлор Свифт.

Нет, Тейлор Свифт — все-таки интересный феномен. Это достаточно хорошо продуманный продюсерский проект, который может работать только с ее уникальной индивидуальностью.

И поэтому, чтобы увидеть, как индивидуальность прыгает и поет, в Германии люди поднимаются на гору?

Это потому, что билет стоит дорого и не у всех хватило денег. Но есть вещи, которые захватывают умы и души на глобальном уровне. Я не знаю, может быть, действительно какие-то технологии происходят с волнами, с какими-то импульсами закодированными, нейролингвистическими кодировками, хер его знает. Но что-то происходит в мире. Что-то, что превращает людей в бездушную массу.

Страшно представить, что нас всех ждет в будущем.

Мир глобализуется, и это накладывает свои отпечатки. Душевность и ручная работа ушли куда-то на задний план, они стали редкостью. В наше время, если что-то ломалось, мы чинили, а теперь просто выкидывают.

Оглядываясь назад, на фестиваль в Тушино, который вы сделали в 1991-м, — с нынешним опытом вы сделали бы все точно так же, или что-то по-другому?

Как говорится, нельзя войти в одну реку дважды и фарш невозможно прокрутить назад. Такие «Монстры рока» появляются в определенное время, и такой шанс выпадает только раз. Спасибо судьбе, Борису Зосимову и Марку Россу — по чьей воле все это стало возможным. Аминь.