В чем тайный смысл появления знака «нулевой километр» у Воскресенских ворот, как Екатерина II проходила пешком 70 верст и зачем миллионер Мамонтов целыми днями сидел на земле у Троицкого тракта.
Отсчет дорожных километров всегда велся в Москве от учреждений, связанных с почтой: от главной ямской станции, почтамта, телеграфа. В 1959 году таким учреждением назначили мавзолей. В 1985-м, чтобы все было честь по чести, под это дело изготовили специальный знак, и тут возник вопрос: куда ставить? Ни одно из перечисленных мест для этого не годилось. Центр Красной площади тоже: там танки ходят, за один парад испортят.
Тогда методом, который кажется случайным, решили установить у Воскресенских ворот, и чудесным образом оказалось, что это имеет глубокий смысл. Ведь именно отсюда в течение пяти веков начинался паломнический путь православного христианина к «духовному собирателю русского народа, с которым связаны культурный идеал Святой Руси и возникновение русской духовной культуры и русской культуры вообще» — Сергию Радонежскому.
Public Domain
Отправляясь в путь, паломники обязательно молились в Иверской часовне, в нескольких метрах от «нулевого километра». Отсюда, по Никольской, Лубянке, Сретенке выходили из-под Сухаревой башни на Мещанскую и шли по ней (а кругом сады, да астраханская сельдь в бочках вдоль дороги) до Крестовской заставы. Это была граница города. Здесь путники оборачивались и крестились на купола московских церквей. Возможно, поэтому и застава — Крестовская. Отсюда начиналось настоящее богомолье: паломники снимали сапоги и переобувались в лапти.
Шел в Свято-Троицкую Лавру не только простой люд, но и знатный. Собственно, вся традиция идет от князя Дмитрия Донского, ездившего за благословением перед Куликовской битвой. Во времена Алексея Михайловича походы высшего света в Лавру были особенно частыми. Царь и бояре тоже переодевались на Крестовской заставе в дорожное платье.
Евгений Леонов / РИА Новости
Монаршие паломничества имели особый регламент. Гонцы загодя извещали всех о намерении государя. Местное начальство отряжало крестьян править дороги. В путевые дворцы отправляли специальных людей с постельным бельем, столовой посудой и прочим необходимым для жизнеобеспечения самодержца. Обозники готовили слазки — места, где царь с семьей изволят размять ножки. На всякий случай вдоль предполагаемого пешего маршрута ставили парчовые шатры для отдыха.
Царский поезд — это зрелище. Впереди отряд стрельцов с горящими на солнце алебардами. Следом огромная государева колымага, запряженная не менее чем шестеркой лошадей. За ней карета поменьше с семьей монарха. Потом длинная колонна гужевого транспорта придворных. Замыкал процессию обоз с утварью и припасами. Хотя паломничество носило благообразный характер, на стоянках путники предавались многим развлечениям и не сдерживали себя. Это понятно: скорости были не те, так что у путешественника в дороге проходила вторая по величине (после сна) часть жизни.
План Троице-Сергиевой лавры
Public Domain (2)
Внутри Троицкого собора, ок. 1856 г.
По большому счету, совершать паломничество в Лавру следовало пешком, ибо сам Преподобный верхом и в повозке не ездил. Бывало, цари соблюдали это правило. Правда, некоторые весьма своеобразно. Екатерина II отправлялась в путь чин по чину, пешком. Доходила до определенного места, там ее забирал экипаж и отвозил в Москву, а на следующий день привозил в то же место, чтобы императрица могла продолжить свой благочестивый поход. И так до Посада.
В Великий пост через Крестовскую заставу ежедневно проходило по 5 тысяч богомольцев, это помимо простого люда. Единственным способом добраться до Сергиева Посада или хотя бы до Мытищ не на своих двоих были кони. Поэтому основное население у заставы — ямщики. Переяславская ямская слобода была одной из самых больших и зажиточных в Москве. Всю ямскую гоньбу до Ярославля держал дед художника Константина Коровина. Он имел с этого тысячные доходы, сопоставимые с доходами будущих железнодорожных магнатов Чижова, Мамонтова, которые, кстати, были его друзьями, но по иронии судьбы его же и разорили.
РИА Новости
В те годы железнодорожное сообщение России держали в руках иностранцы. В 1858-м русский промышленник Ф. В. Чижов решил пошатнуть их монополию и начал строить ветку от Москвы до Сергиева Посада. В 1862 году по ней пошли поезда. Какое-то время паломники еще придерживались пешего хода, но вскоре железнодорожная администрация уговорила архимандрита Троице-Сергиева монастыря со всей его братией проехать на поезде до Москвы и обратно. Об этом писали все газеты и говорили на каждом углу. Рекламная акция удалась. Последнее большое пешее шествие в Лавру состоялось в 1892 году в ознаменование 500-летия кончины преподобного Сергия. Крестный ход был в пути 4 дня, процессия растянулась на 6,5 километра.
Как-то, спустя десятилетия после открытия дороги, Константин Коровин ехал с Саввой Мамонтовым в усадьбу Абрамцево. Мамонтов указал из окна вагона какую-то точку на Ярославском шоссе: «Когда я был мальчишкой, отец каждый день заставлял меня сидеть здесь и считать, сколько богомольцев, сколько конных, сколько подвод с товарами пройдет по дороге. Он хотел понять, стоит ли прокладывать рельсы. Получается, мой отец разорил вашего деда».
