Beautiful Boys: новые добрые

Денис Бояринов: Расскажите сперва про Саратов. Он для всех участников вашей группы родной город?

Антон: Для половины команды — да, родной. Я и Егор (гитарист) родились в Саратове. А Ваня (фронтмен) и еще один Ваня (барабанщик) — в славном городе Энгельс.

Это же совсем рядом?

Антон: Да, Саратов и Энгельс — фактически одна агломерация. Их разделяет только мост через Волгу, но по ощущениям это один город. Люди постоянно туда-сюда ездят, перемещаются. Это примерно как Бор у Нижнего Новгорода или Волжский у Волгограда — часть единого городского пространства.

Что рассказать про наш родной город? Чудесный, провинциальный, тихий, с действительно великой историей. Но сейчас он, к сожалению, находится в довольно захудалом состоянии. Что-то пытаются сделать с урбанистикой, подтягивают инфраструктуру, но в остальном все как бы застыло. И вот на этом фоне — провинциального безвременья — у нас почему-то появляется много интересных и самобытных творческих людей. Это, пожалуй, и есть одна из самых ярких черт Саратова и Энгельса.

Какая самая саратовская песня у группы Beautiful Boys? Есть такая?

Иван (фронтмен): Наверное, «Мадонна», потому что там упоминается Волга. В целом мне кажется, что эта композиция вдохновлена именно саратовскими пейзажами.

А какие они, саратовские пейзажи?

Иван (фронтмен): Очень милые. В них чувствуется какой-то особенный запах. Простор здесь огромный — во многом благодаря широкой части Волги. Это наш родной дом, поэтому мы с трепетом относимся ко всему, что связано с Саратовом и Энгельсом. И всегда рады возвращаться сюда, особенно после долгой дороги. 

Говоря о родном городе, вы сказали о провинциальности… Я никогда не был в Саратове, но, если почитать Википедию — там столько всего: заводы, вузы, театры, музеи. Да и вместе с Энгельсом, насколько я понимаю, там чуть ли не миллион человек живет, или даже больше.

Антон: Да, все верно. По-моему, Саратов — семнадцатый по численности населения город в России. Но ощущается он, действительно, как что-то гораздо более компактное, камерное. Такое провинциальное спокойствие — в хорошем и в не очень смысле. Нет ощущения мегаполиса.

Иван (барабанщик): Как будто все друг друга знают.

Егор: Даже не «как будто бы», а на самом деле так и есть. Все друг друга знают — и в Саратове, и в Энгельсе. Особенно в музыкальной среде. 

А какая была сцена до появления группы Beautiful Boys? Кто из саратовских музыкантов стал известным?

Антон: Из Саратовской области вообще много известных исполнителей. Насколько я помню — Валерия, «Комбинация». Бари Алибасов тоже связан с Саратовом. А вообще, Ваня сейчас даже точную цифру вспомнит, сколько коллективов было в Саратове до появления Beautiful Boys.

Иван (барабанщик): Больше двухсот групп, но по сути все те же 50 человек, которые просто постоянно переходили из одной группы в другую. Был в интернете форум рок-музыкантов. И в свое время, когда еще не было социальных сетей, все собрались именно там.

Антон: А раньше, в 1990-е, даже больше было. Рок-сцена в Саратове и Энгельсе всегда была довольно живой. Люди ездили с концертами в Петербург, Москву — и все это ощущалось как часть чего-то большого. Проводился рок-фестиваль под названием «Желтая гора», и на него всегда приходило огромное количество заявок от самых разных музыкантов. Поэтому так или иначе, локальная творческая жизнь в городе всегда была.

А где вы играли до Beautiful Boys?

Иван (барабанщик): У меня было много команд — барабанщики вообще на вес золота, и меня постоянно куда-то звали. В итоге, кажется, я переиграл во всех группах Саратова. Был на всех мероприятиях, которые проводились с 2007 по 2015 год — серьезно, на всех. И с концертами в Москву катались, пытались пробиться на более крупные площадки. Даже участвовали в телепрограмме «СТС зажигает суперзвезду», это был какой-то 2007 или 2008 год. Прошли пару кастингов, доехали до Москвы, но там нас не признали. Нам было по 16–17 лет, и мы играли рок: рычащие гитары, крики — все как положено.

Егор: Еще в школьные годы я играл в панк-хардкор-группе. Нас приглашали с концертами в другие города, по локальной сцене гоняли. Потом был перерыв — я поступал в университет, и позже начал заниматься электронной музыкой. Делал треки в домашних условиях, экспериментировал. А чуть позже параллельно начал играть в разных инди-рок-группах, в местных коллективах. Они были больше для удовольствия, без особого пафоса — играли, иногда выступали где-то по местным площадкам.

А вот это обилие музыкантов и групп как-то проецируется на количество клубов, где можно выступать, или студий, где можно работать?

Антон: Нет. Скорее наоборот — это происходит вопреки, а не благодаря. Из-за того, что экономика в городе довольно слабая и уровень жизни объективно невысокий, все это всегда развивалось не благодаря поддержке, а за счет внутреннего импульса. Всегда находились люди, которые через творчество выражали свою боль, внутренние переживания. С точки зрения бизнеса, инфраструктуры, индустрии — все было и остается довольно непросто.

Beautiful Boys — сейчас известная саратовская группа, вы в лайнапах московских фестивалей. Как сложилась ваша группа?

Антон: Первый альбом «Найди меня» был записан полностью нашим фронтменом. Изначально — без намерения публиковать. Но позже он все-таки решил его выпустить.

Я познакомился с Иваном летом 2022 года. Мы начали что-то делать вместе — к нам присоединялись разные ребята, кто-то приходил, кто-то уходил. А когда в 2023 году к нам присоединился Ваня, барабанщик, у нас сформировалось крепкое ядро коллектива. Именно с этим составом мы начали активно выступать не только в Саратове, но и за его пределами. Съездили в Москву, выступили на фестивале Moscow Music School, а затем начали осваивать и другие фестивальные площадки. С 2023 года мы втроем закрыли все базовые задачи группы — и это позволило нам стабильно развиваться и двигаться вперед. В прошлом, 2024 году, к нам присоединился Егор — в качестве второго гитариста.

Чем вам запомнился ваш первый концерт?

Иван (барабанщик): Мы приехали из Энгельса в Саратов на концерт. В клуб «Мюнхаузен». А его затопило нечистотами перед выступлением.

Настоящий андеграунд.

Антон: Да, самый настоящий. В итоге концерт пришлось перенести прямо на пешеходную улицу Саратова — ее у нас называют «саратовским Арбатом». И мы там, на улице, играли свои песни.

Иван (барабанщик): Следующее выступление уже было на фестивале «Имена» — первый значимый фестиваль в Саратове за последние пять лет. И, кажется, последний. Мы тогда играли на одной сцене с Антохой MC и с местными ребятами.

Иван (фронтмен): Это был наш первый большой концерт в Саратове. На фестивале собралось около 600 человек. В тот момент мне казалось, что это настоящий огромный стадион, и я сомневался, что когда-нибудь смогу собрать столько людей снова. Мы получили огромное удовольствие от выступления именно из-за такого количества зрителей, ведь до этого на наших концертах обычно собиралось максимум 40–50 человек, и никакого особого ажиотажа не было. Мы всегда думали так: ну, придут — придут, не придут — сами для себя поиграем, как на репетиции.

Когда все выстрелило? У вас есть дата, момент? Или, может, песня, с которой все началось?

Антон: Скажу так: в январе 2023 года у нас было около 2000 слушателей на стримингах. К октябрю того же года — уже 200 000 слушателей только на Яндекс.Музыке. Думаю, это результат не только нашей постоянной работы, но и того, что нас добавили в плейлист Яндекса «Искра». Сыграл свою роль и фестиваль Moscow Music School, на котором мы выступили. 

Иван, можно ли сказать, что ты ушел из оперного театра ради группы?

Иван (фронтмен): Я бы сказал так: из театра я действительно ушел, но из классической музыки — нет. Например, в этом году я окончил магистратуру в Саратовской консерватории и собираюсь продолжать обучение.

На данном этапе я понял, что совмещать работу в театре и занятия группой невозможно. Бывали ситуации, когда у меня назначен сольный концерт, а в тот же день в театре — спектакль. Отменить спектакль очевидно нельзя, а дата концерта была согласована задолго до этого. Если мероприятие в Саратове — еще полбеды: успеваю отыграть спектакль, пропускаю поклон и бегу на концерт. Но если выступление в другом городе — это просто нереально, тут только чудо может спасти.

Плюс меня утомила театральная рутина. Театры работают так, что одни и те же спектакли идут десятилетиями, почти ничего нового не появляется. Молодой артист в провинциальном театре получает определенный репертуар и годами исполняет одни и те же партии в одних и тех же костюмах. Это однообразие со временем начинает давить.

Какая у тебя была самая крупная роль?

Иван (фронтмен): Ленский в «Евгении Онегине».

А еще?

Иван (фронтмен): Владимир Игоревич в «Князе Игоре», Водемон в «Иоланте» Чайковского.

То есть ты лирический тенор, правильно понимаю?

Иван (фронтмен): Не совсем. Я все-таки ближе к спинтовому тенору. Но когда поступал, был совсем юным, и меня отнесли к лирическим. Сейчас голос изменился, связки стали крепче. У меня всегда было тяготение к более крупным партиям, которые требуют большего голосового объема и значительных физических усилий. Но Ленский мне идеально подходит. Формально эта партия считается лирическим тенором, но на самом деле она написана ближе к спинтовому тенору — там нет особых верхов.

Когда пишешь песни, ты используешь свои оперные навыки или отодвигаешь их в сторону, ведь это другой жанр?

Иван (фронтмен): Отодвинуть невозможно — это уже на подкорке. Конечно, я стараюсь ближе к песенному жанру, прописываю мелодии так, чтобы они запоминались, чтобы партии было интересно слушать. Но при этом никогда не отказываю себе в том, чтобы вставить красивую верхнюю ноту — особенно в живых выступлениях. Или исполнить пассаж, которого нет в записи, но на концерте могу себе это позволить — это ведь тоже элемент шоу.

Вам что-то приходилось слышать о том, что вы часть движения «новые добрые»?

Иван (фронтмен): Мы, наверное, действительно достаточно добрые, но в каком-то своем, тоскливом ключе. 

Но нас и «ретро-роком» называют, и «инди-психоделическим лоуфаем с элементами оперного вокала». Я стараюсь не принимать это слишком близко, потому что можно запутаться, кто ты на самом деле. Но в целом — это отлично. Лучше уж быть «новыми добрыми», чем «новыми злыми» или, тем более, «старыми противными».

Меня удивила ваша совместная песня с Лолитой — такое неожиданное сочетание. Чья это была идея?

Иван (фронтмен): Это была коллективная идея. Договаривался Антон — изначально это была его задумка. Я узнал об этом фактически постфактум, подходит он ко мне на корпоративе и говорит: «Вань, а ты не хочешь сделать песню с Лолитой?» Я отвечаю: «Да это же невозможно, ну как такое провернуть?» А он: «Вань, уже все договорились, я письмо отправил. Завтра сводим и выкладываем».

А вам удалось лично пообщаться с Лолитой Марковной? Какое она на вас произвела впечатление?

Иван (фронтмен): Да. У нас была трансляция на «Авторадио» и еще одна в тот же день на Like FM. Она очень приятный, добрый, душевный человек, с ней легко работать. Помню, мы отправили ей песню без вокала, просто инструментальную дорожку. И буквально на следующий день она прислала уже записанный, обработанный вокал — оставалось только вставить в трек. Я был очень удивлен скоростью и качеством.

Мы обсуждали с ней, как лучше подать песню: я предложил несколько вариантов, что-то ей понравилось, что-то — нет. Потом я начал, честно говоря, чудить: «Давай добавим это, а давай так». Полностью переделал аранжировку, добавил струнные… А она говорит: «Вань, ну это полная ерунда. Давай возьмем демку». В итоге мы вернулись к первоначальной версии — той самой, которую я написал дома за 20 минут. Чуть-чуть обработали, я дописал гитару. Получилось легко, ненавязчиво, неперегруженно.

Будете ли вы продолжать неожиданные коллаборации?

Иван (фронтмен): Да, нам это очень нравится. Ожидаемые вещи — это не про нас. Интересно именно то, что неожиданно. В принципе, это может быть кто угодно, но точно не из числа артистов, которые сразу приходят в голову, когда говорят, например, про инди. Даже если звучит классно, предсказуемость все портит.

Или, например, сделаем альбом в духе додекафонии Шёнберга, где привычные для нас песни будут переложены в его манере. Это то, что мне очень нравится, — такая эстетика авангарда XX века.

Теперь я понимаю, почему Лолита Марковна решила упростить аранжировку. При этом вашу музыку называют комфортной. Вы согласны с этим?

Иван (фронтмен): Да, бывает. Но, например, на концертах мы часто играем в куда более роковом звучании, чем в записях. В последнее время у нас вообще наметилась тенденция к определенному «утяжелению» — я люблю, чтобы барабаны звучали мощнее, постоянно прошу Ваню-барабанщика «добавить». Егор в каждой песне выдает лютые соло с шипящим дисторшеном. Да и я сам начал добавлять новые элементы — даже гроулинг иногда, как мне сказали.

В общем, все зависит от настроения. Иногда хочется врубить гранжа, добавить перегруза и выдать по полной. Это, кстати, еще и от публики сильно зависит. Если я вижу, что люди стоят отстраненно, без особого настроения, то мне сразу хочется им показать: «Ага, вот вы как… А мы сейчас сыграем еще громче!» И это работает. Часто уже к третьей-четвертой песне публика, которая в начале, возможно, даже не знала, кто мы, начинает вовлекаться. Я вижу радостные лица, довольных людей, а кто-то — с легким недоумением, будто не понимает, что происходит. Но такая реакция мне даже нравится.

А бывает наоборот: выступаешь перед публикой, которая тебя знает и любит, и тогда можно просто взять акустическую гитару — и начинается совершенно расслабленная, камерная музыка.