Суперпозиции Алексея Морозова

Мария Аборонова: Давайте начнем с того, какой новый проект вы показываете на Cosmoscow. О чем «Ткань суперпозиции»?

Алексей Морозов: Суперпозиция — это термин из квантовой механики. Феномен частицы и волны. Сейчас, в расцвет научпопа, всем кажется, что они разбираются в квантовой физике. Наверное, еще и потому, что она как подраздел науки ближе всего к философии. А у нас же все философы и психологи. 

И геополитики.

Геополитики и вирусологи. Вообще, современный мир дает людям возможность, не обладая никакими фундаментальными знаниями, иметь мнение обо всем. Ну и я не могу в такую игру не включиться и на полном серьезе не начать рассуждать о суперпозиции. Конечно, в этом есть элемент иронии. Но если серьезно, то ткань — это и некая ткань мира, и биоткань, и ткань повествования. В физике меня больше всего увлекает термодинамика, потому что она описывает энтропию. А мне интересно это понятие: и энтропия в искусстве, и энтропия восприятия. Стремление к распаду в общем эстетическом повествовании. Проект, по большому счету, именно об этом.

Суперпозиция в квантовой механике существует до момента измерения. Для вас фигура в ткани — это тоже такой «кот Шрёдингера»? Человек, который может быть одновременно римлянином и нашим современником, пока мы не раскроем ткань?

С тканью так — пока не снимешь, не узнаешь и кто именно под ней, и есть ли под ней вообще хоть кто-то. По первому взгляду не поймешь даже. Это дает драматургию, внутреннее напряжение.

Как тоже большой любитель Античности не могу не спросить про ткань. В Античности ткань всегда имела много ритуальных значений. Она была метафорой судьбы в древнегреческой мифологии — пряжа Мойр, ткацкий станок как модель космоса. В древнегреческих предбрачных ритуалах девочки аррефоры ткали пеплос для статуи богини Афины. Покойных заворачивали в ткани… Сознательно ли вы работаете в этой линии?

Геракл погиб от плаща, да. Там много всего. Ткань — действительно такое поле свободы в классическом искусстве. Особенно если мы обращаемся к средневековой живописи. Зажатый в жесткие рамки иконографического канона, именно в изображении драпировок мастер мог дать себе максимальную волю. Вот это и есть фокусы суперпозиции.

Как и тот факт, что в этом проекте формальным языком венецианской живописи эпохи расцвета Тинторетто, Веронезе, Тициана и Тьеполо я рассказываю совершенно современные сказки-истории.

Вы часто говорите о том, что в ваших работах время существует нелинейно. Сейчас принято считать, что и само человечество развивается нелинейно: есть взлеты, есть падения, есть прогресс, есть темные века. Если продолжить эту метафору — ночь в истории цивилизаций всегда предшествует новому рассвету. В вашем проекте у нас сейчас как у человечества скорее ночь или уже близится рассвет?

Люди поздней Античности и Средневековья не ощущали себя в темных веках. Это такой наш взгляд, говоря языком современных активистов, обесценивающий. Мы живем в эпоху метаистории. У меня дорога от дома до мастерской проходит мимо собора Михаила Архангела, очень красивый, в стиле пизанской романики. И у него на паперти вечером сидят темные ребята из Магриба. Вот по виду — это парни, вышедшие из эпохи разложения первобытно-общинного строя. Они сидят, и темные лица озаряются голубым светом экранов смартфонов. Удивительная картина. Она напоминает какие-то племена совсем архаичные. И такими же архаичными эти племена казались и во времена Греции, и во времена Петрарки, и сейчас. Я всегда привожу такой пример: раньше, если человек уехал куда-то на Тибет, обмен двумя письмами занимал полгода. А сейчас это секунды.

Получается, у нас сейчас все-таки и день и ночь одновременно?

Сумерки цивилизации. Кризис человеческого общения во всех абсолютно слоях общества. Кризис понимания. Диверсификация общества, его атомизация достигла, мне кажется, своего апогея. Кризис эмпатии, кризис общения даже близких людей. Такого градуса абсолютного непонимания между родителями и детьми, наверное, никогда не было. С одной стороны, дети очень долго взрослеют, с другой стороны, они уже с пяти лет абсолютно вовлечены в какие-то высокотехнологические процессы, сложные социальные коммуникации. У нас очень продленное детство, очень продленная жизнь. Сейчас люди в 60 лет чувствуют себя молодыми. И это тоже деформирует сознание, потому что сознание человека рассчитано на определенный жизненный круг. При таком несоответствии физического и спиритуалистического рождается какой-то новый опыт, новая эстетика. Все это вот как раз и отражается в «Ткани суперпозиции».