Неизобретательная массовка, создающая «гур-гур», обычно бормочет «что говорить, когда говорить нечего». А что говорит и делает режиссер, когда нет денег и приличных слов уже не хватает?
Орсон Уэллс — чудо-мальчик мирового кинематографа. В 25 лет он создал «Гражданина Кейна», шедевр и махину. О такой картине в своей фильмографии мечтает любой режиссер: даже если она будет состоять только из одного подобного фильма — это уже навеки впишет тебя в историю мирового кино.
Public Domain
По большому счету, он всегда оставался не только чудом, но и мальчиком, тем самым неунывающим из анекдота, которому подарили на тарелочке переработанное лошадью сено, а он радостно закричал: «Мама, мама, мне подарили лошадку… только она убежала!» За долгую творческую жизнь ему действительно не раз приходилось создавать шедевры из того, что было у мальчика на тарелке. Ну, и еще из палок.
В 33 года Уэллс решил, что пора замахнуться на Шекспира и снять «Макбета» (1948).
«Нам дали только 700 000 долларов, — сказал он своему агенту и помощнику Богдановичу. — Но тебе все равно придется найти нам спонсора и продюсера, который предоставит декорации и костюмы, иначе денег не хватит».
Вскоре Богданович вернулся и сообщил, что продюсер найден. Правда, он занимается только вестернами. Исключительно. И декорации у него только для вестернов. И костюмы тоже. Где наша не пропадала, решил Орсон и из всего многообразия ковбойских местечек выбрал развалины серебряных рудников. С помощью света, композиции кадра и виртуозной операторской работы они стали настоящими шотландскими горами. Массовку наряжали в одежду из вестернов, но сочетали несочетаемые вещи так, чтобы они вызывали какие угодно ассоциации, только не вестерновые.
Костюмы с нуля сделали лишь для Макбета и его леди. Частично из одеял и картонных коробок. Каждый, кто видел этот фильм и другие экранизации «Макбета», наверняка согласится, что это одна из самых стильных киноверсий бессмертной трагедии.
Говоря об этом фильме, невозможно не задержаться памятью на изумительной сцене разъяренной толпы. Как убедительна и страшна в своей кровожадности массовка! А всего-то и надо было — погнать людей на площадку вместо обеда.
Съемки «Отелло» (1951) затянулись на долгие годы все по тем же финансовым причинам. Уэллсу несколько раз приходилось распускать группу и отправляться на поиски денег. Наконец, казалось бы, все срослось.
Public Domain (3)
Осветители, монтировщики, костюмеры, актеры — все прибыли на место. А костюмы — нет. Ни одного не прислали. И непонятно, когда пришлют. Но времени очень мало. Будет простой — снова кончатся деньги. Да и у каждого актера свой график. «Что ж, — сказал Орсон, — одеться не во что, будем снимать в бане. Уж простыни-то точно найдем. Почему нет?! Мавр наверняка любил попариться, и вполне мог обсуждать с товарищами в банях самые важные дела».
Фильм имел большой успех на Каннском кинофестивале, но приза никто не ожидал. Поэтому, когда такое произошло, возникло замешательство. Дело в том, что страной производства «Отелло» значилось Марокко. А музыканты не знают марокканского гимна. Организаторы ухватились за Орсона как за последнюю соломинку. И тот в очередной раз не подвел
«Ну что же вы так?! Он ведь довольно простой», — и напел оркестрантам на ходу придуманную якобы восточную мелодию. «Боже мой, — хлопнул себя по лбу дирижер, — конечно же, это гимн Марокко, как я мог забыть!»
Орсон Уэллс давно мечтал инсценировать классическую литературу. Помышлял о «Тарасе Бульбе», но в итоге выбрал «Процесс» Кафки (1962). Поначалу денег хватало и на международные съемки (в фильме много сцен, когда герой заходит в здание в одной стране, а выходит из него в другой), и на масштабность (на 850 машинках в Югославии действительно стучали 850 человек). Но когда съемочная группа приехала в Париж, французы подтвердили свою репутацию легкомысленной нации: обещанный с их стороны бюджет сделал «пшик», как пузырьки шампанского, и все запланированные площадки накрылись.
Уэллс походил-походил по Парижу и нашел заброшенную железнодорожную станцию, некогда вокзал Орсе, а в 1960-е уже просто нагромождение всякого строительного хлама. И мир увидел, как с помощью отходов и палок можно создать бюрократический ад для Йозефа К. в исполнении Энтони Перкинса. Причем в ряде сцен буквально накидывали палки и доски прямо поверх объектива камеры.
Кто знает, стал бы вокзал Орсе всемирно известным, и возможно, лучшим музеем изобразительного искусства, если бы Орсон Уэллс не раскрыл потенциал этого богом забытого пространства.
