Медиаменеджер Сергей Евдокимов вспоминает, как работал в ночной бригаде новостей и почему стоит смотреть телевизор после полуночи.
Ночь на телевидении начинается ровно в 23:00, когда официально заканчивается прайм-тайм — время наиболее активного телесмотрения. Но не только по этой причине. В 23:00 перестают действовать возрастные ограничения, которые накладываются отечественным (и не только) законодательством на характер и содержание демонстрируемого контента. Можно и грудь показать, и труп — кому что нравится. А можно и интеллектуальное кино или программу — именно в полночь можно увидеть то телевидение, которое телевизионные начальники хотели бы делать на самом деле — без оглядки на рекламу и рейтинги. (Кстати, именно за полночь телевидение вдруг из зомбовизора превращается в приятного собеседника, переходя в режим разговоров о культуре или показа документальных фильмов.) Традиционно именно ночь была на ТВ временем свободы, как будто с боем курантов спадали чары, сковывающие его в течение дня, что, конечно, лишний раз наводит на мысли о вампирской природе современного телевидения. Именно в это время на советском ЦТ выходили полузапретные «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады» или наш ответ «Монти Пайтону» — программа «Веселые ребята», а во времена перестройки — революционные «До и после полуночи» и «Взгляд». Как пел Андрей Губин: «Ночь, что за странная свобода: от заката до восхода, о-о-о…»
Действительно, если задуматься, ночь выглядит более свободным, более раскованным временем по сравнению с днем. И более опасным. Именно ночью просыпаются привидения и вампиры, маньяки и бандиты, и именно ночью музыка слушается лучше, чем днем. Ночью люди делают то, от чего днем бы сгорели от страха или стыда. Или просто работают в ночной бригаде новостей.
За 35 лет на телике несколько из них мне пришлось провести именно ночью. И конкретно в утренних новостях НТВ, начинавших вещание канала ровно в 6:00 утра. Слава Богу, я тогда был еще молодым сотрудником и относительно спокойно переносил необходимость вставать на работу тогда, когда другие ложатся спать. В редакции нужно было быть ровно в два часа пополуночи. А вот на моих более старших коллег без слез, что называется, взглянуть было нельзя. Отсутствие солнечного света и сбитый метаболизм (представьте, когда все диетологи мира говорят, что на ночь есть нельзя, а у тебя ночью только начинается завтрак) превращали их в некое подобие зомби. Поэтому, когда говорят про зомбоящик, зрители во многом правы — это телевидение, сделанное невыспавшимися людьми.
Причем эти выпуски новостей только для Центральной России были утренними. На Дальнем Востоке они вполне были вечерними, благодаря огромной географической протяженности страны и целым 11 (!) часовым поясам (больше — 12 — только у Франции, но там они считают и всякие заморские территории вроде островов Уоллис и Футуна). Представляете, есть в России места, где никогда не видели Екатерину Андрееву (поскольку в основном она вела выпуски только на Москву)! Что мы в этих утренних выпусках творили, одному Богу известно. Начальство все равно в это время спало и ничего не видело. Возможность делать что-то без контроля хоть как-то оправдывала наш бесчеловечный график. Только один раз за время работы в утренних новостях я увидел начальство в лицо. Это было в 2001-м, когда происходили события, названные позже «расколом НТВ». Начальство тогда нервно курило и заказывало в свои кабинеты доставку из дорогих ресторанов.
Дальше была работа в «Намедни» и «Программе максимум». Слава Богу, ночной форс-мажор теперь случался только раз в неделю — с субботы на воскресенье, пока шла подготовка эфира на так называемую «первую орбиту». В течение нескольких часов необходимо было «сшить» полуторачасовую программу в единое целое. Делалось это, как правило, с колес, и неудивительно, что случались эксцессы. Так однажды на Дальний Восток пошел сюжет одного очень известного журналиста, длившийся вместо пяти минут почти полчаса. Позже выяснилось, что во время монтажа сюжета (а тогда монтировали на так называемых бетакамах) автор просто заснул, а монтажер не знал, какой фрагмент интервью оставить, поэтому от греха подальше поставил весь исходник.
И конечно, рассказ о ночном телевидении был бы неполным без мистики. Не секрет, что телецентр «Останкино» расположен на месте бывшего кладбища — название говорит само за себя. И среди телевизионных работников давно живет легенда о старухе-горбунье, которая появляется в сумерках накануне каких-то судьбоносных событий. Говорят, видели ее и в 1993 году, когда во время октябрьского путча в борьбе за Останкино вокруг него впервые пролилась кровь, и в августе 2000-го, когда загорелась телебашня и единственный раз в истории прекратилось вещание всех российских каналов. Лично я никаких старух-горбуний никогда не видел. Ну разве что кроме тех, что приходят в качестве массовки на ток-шоу Малахова поглазеть на новую пассию Прохора Шаляпина. А привидения по телецентру если и бродят, то только в виде вышедших в тираж звезд советской эстрады.
Впрочем, определенная мистика в ночном телевидении все-таки есть: кто эти люди, которые смотрят «Малышариков» на «Карусели» в четыре часа утра?
