Генеральный директор Первого канала Константин Эрнст о том, как Владимир Высоцкий проник в ДНК советского, а затем и русского человека.
В русской культуре не так много персонажей, которых большая часть аудитории считает своими родственниками. То есть не просто уважает, а любит, помнит и назовет дату рождения, не заглядывая в «Википедию».
Высоцкий — точно в этом недлинном списке.
Когда мы приступали к съемкам фильма «Высоцкий. Спасибо, что живой», группа пересмотрела десятки актеров. Мой друг и постоянный соавтор Толя Максимов говорил, что надо взять замечательного актера Володю Вдовиченкова. Кто-то агитировал за феноменально похожего внешне и голосом непрофессионального артиста.
Но я точно знал: актера, который будет играть Высоцкого, зритель не примет.
Если вам повезло (или не повезло) в жизни оказаться участником какой-то большой истории, по которой потом сняли фильм, вы почти наверняка не будете довольны увиденным.
Потому что всё было не так.
Люди не те.
Интерьеры другие.
И курили вы не ту марку сигарет.
Еще хуже, если это фильм о человеке, которого вы считаете родным. Мы готовы согласиться на условного Жуковского. Примем условного Николая II или Якова Свердлова. Они нам не родные.
А вот Пушкин, Гагарин и Высоцкий — простите.
Не так выглядел.
Не так ходил.
Не так говорил.
Значит, всё — неправда.
Мало того, что талантливого человека может сыграть только талантливый человек. Он еще должен иметь его лицо.
Мне кажется, Сережа Безруков, имени которого даже не было в титрах, с этим справился блестяще. Как актер. Подвергая свое здоровье ежедневному риску, часами находясь в пластическом гриме, созданном Петром Горшениным.
А что может быть ближе к голосу отца, чем голос сына? (Высоцкого в фильме озвучил его сын Никита. — Прим. ред.)
Я по-прежнему считаю, что наш фильм получился. Но понимаю и тех, кому чего-то в нем не хватило.
Одна из главных участниц описываемых событий сказала, что все было не так — и я ей верю. Она была там. А мы — нет.
Но вместе с нами там не было и всех остальных. А их мы сумели убедить в главном: что они видят настоящего Высоцкого.
…В его жизни совпало всё.
В первую очередь — поэтический талант, который позволил выразить гамму глобальных переживаний позднесоветского человека.
Во-вторых, исключительная способность играть людей лихих, сильных, справедливых и — находящихся на грани. А именно этот тип особенно любим российской аудиторией.
В-третьих, нестандартная, захватывающая жизнь. С поездками во Французскую Полинезию из брежневской Москвы. С любовью к парижской кинозвезде. Словом, со всем тем, чего у нормального человека никогда не было и не будет.
И в-четвертых — ранняя смерть. Пусть не в 37, но в 42.
«Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт».
Высоцкий был воплощением неартикулированной мечты любого советского мужчины о том, каким ему надлежало бы быть.
Но поскольку у самих как-то не получилось… вот есть у меня старший брат, так вот он — точно такой!
Для меня Высоцкий — это и есть старший брат всех мужчин моей страны.
Тот, которым восхищаешься.
Которым хвалишься.
Которого любишь так, что не простишь ни малейшей непохожести.
Потому что такой — один.
Твой. Родной.
А родных-то у нас — раз, два и обчелся.
