Летопись Победы. Евгений Петров

Творчество Евгения Петрова, как и его соавтора Ильи Ильфа, вряд ли у кого-то может ассоциироваться с болью, трагедией, разрушением и смертью. Но война меняет все: жизнь целых народов, судьбу каждого человека, она делает тихонь героями, а удальцов предателями, и уж тем более она вмешивается в художественные стили и жанры. Война для писателя — это другой уровень правды и иная степень честности перед собой.

Евгений Катаев родился 13 декабря 1902 года в Одессе. Отец преподаватель, мать пианистка. Он был вторым ребенком в семье и пошел по стопам старшего брата, Валентина, — стал писателем. Детство мальчиков было небезоблачным, а молодость героической. Их родители умерли рано, мать вскоре после рождения Евгения. Валентин вернулся с Первой мировой кавалером двух Георгиев, Анны IV степени и обладателем офицерской шашки «за храбрость». Оба брата посидели в большевистской тюрьме. Освободившись, Евгений пошел служить в уголовный розыск, был на хорошем счету, раскрывал дела, ликвидировал банды. Как с такой иронией судьбы не стать юмористом.

После того как Евгению пришлось задержать своего близкого друга, а потом ходатайствовать о смягчении для него расстрельной статьи, он подал в отставку и уехал в Москву, чтобы заняться литературой. Так как в столице на тот момент уже был один писатель Катаев — старший брат Валентин — Евгений стал Петровым. Вскоре он познакомился с Ильей Ильфом, и у них сложился знаменитый авторский дуэт. «Золотой теленок», «12 стульев», «Одноэтажная Америка» — их произведения помимо народной любви удостоились своеобразной чести: их включили в нацистский список книг, подлежащих сожжению. В 1937 году, отправляя друга и соавтора в последний путь, Петров сказал: «Я присутствую на собственных похоронах». Но до этого оставалось еще пять лет.

Когда началась война, Петров отправил жену с сыновьями в Ташкент, а сам поселился в гостинице «Москва». Однако бывал в своем номере редко: почти постоянно находился по заданию Совинформбюро на передовой. Он писал для «Красной звезды», «Огонька», отправлял корреспонденции в американское агентство NANA. Он колесил по фронтам в Подмосковье и Заполярье, укрывался от бомб, переносил тяготы и лишения военной жизни, поражая коллег оптимизмом и отвагой. Однажды в Заполярье подполковник велел журналистам покинуть НП: артдуэль с немцами была в самом разгаре. «А для чего же мы шли?» — удивился Петров. Он оставался на позиции до тех пор, пока вражеская батарея не была подавлена.

Петрова интересовали мельчайшие детали фронтового быта. Он просил у фотографов как можно больше снимков «мирной» жизни на передовой, а всех в первую очередь интересовала явная героика. Но геройствовать Петров предпочитал сам. Однажды под Малоярославцем его тяжело контузило. Он утаил это от своих коллег-спутников. В Москве поднялся на 10-й этаж по лестнице и только там упал. Ему вызвали врача. Едва придя в себя, военкор тут же сел за репортаж.

В июне 1942 года Петров попросился в самую горячую точку боевых действий — Севастополь. Защитники морской крепости слабели с каждым днем. Немцы добились полного преимущества в воздухе и артиллеристском огне. Море кипело от бомб. Петров находился на эсминце «Ташкент». Корабль шел в полыхающий Севастополь с грузом боеприпасов, оружия, провианта и подкреплением. В этот день начался последний, самый страшный штурм города. Вернее, того, что от него осталось. Петров упрямо собирал материалы, пока «Ташкент» разгружался и принимал раненых.

27 июня в 01:50 переполненное судно — более двух тысяч человек на борту — отправилось в обратный путь, который превратился в восемнадцать с половиной часов ада. Немцы обнаружили корабль и атаковали с воздуха. «Ташкент» отчаянно маневрировал и отстреливался. Самолеты сбросили 336 бомб, некоторые довольно метко. Петров ухаживал за ранеными, поил их и всячески поддерживал. Эсминец пришел в Новороссийск израненный, полностью расстреляв боеприпас зенитной артиллерии. После такого можно было решить, что смерть отвернулась от тебя. «Возможно, что город все-таки удержится. Я уже привык верить в чудеса», — написал военкор Петров.