Почему в книгах и фильмах о будущем вечно что-то не так с пищей? Она то вовсе не нужна, то становится фетишем. Это или последний оплот человеческого, или самый бездушный пластик. Проекция наших страхов и надежд. Лакмусовая бумажка, которая показывает, что мы сохранили, а что потеряли на пути к прогрессу.
Ранняя научная фантастика подходила к восполнению калорий крайне утилитарно. Пища в романах середины XX века часто упрощалась до «питательной пилюли» или «пастообразной диеты». Это архетип родился из философии мальтузианства и веры в рационализм — взгляд модерна.
кадр из фильма «Бегущий по лезвию» / Warner Bros.
Можно ли прокормить перенаселенную Землю будущего? Чем обеспечить экипаж космического корабля, не тратя место на холодильники? Как поддерживать боеспособность солдат в межзвездных войнах? В утопиях таблетка символизировала эффективность и победу над природными слабостями. В антиутопиях — тотальный контроль и унификацию.
Ярчайшие примеры такого подхода можно найти у Олдоса Хаксли или советских фантастов, у которых еда зачастую — функциональный, стерильный продукт, лишенный запаха, вкуса и ритуала.
Например, «комбинированное питание» в повести «Полдень, XXII век» Стругацких или пищевые концентраты будущего в романе «О дивный новый мир» Хаксли. Общество достигло такого уровня развития, что базовая потребность человека сведена к простому мгновенному действию: взять таблетку, активировать репликатор или получить брикет.
Что едят в Капитолии
кадр из фильма «Голодные игры» / Warner Bros.
Что едят в дистрикте (это хлеб)
кадр из фильма «Голодные игры» / Warner Bros.
Но очень скоро еда в фантастике стала метафорой власти и социального расслоения. Когда рацион унифицирован, он становится инструментом контроля. В дистопических произведениях еда распределяется по карточкам или выдается в зависимости от классовой принадлежности, а любой избыток — маркер элиты. В «Голодных играх» высшее общество Капитолия наслаждается натуральными роскошными деликатесами, тогда как у жителей Дистриктов минимальный, часто синтетический рацион.
Еда здесь — инструмент политической и экономической власти: кто контролирует ее производство, тот держит в руках все общество.
Упрощая питание до функционала, авторы фантастики закономерно лишали свои миры запаха, текстуры и ритуала, что отражало более глубокую тему: дегуманизацию и потерю сенсорики. А это уже метафора утраты человечности.
Где пропал обряд приготовления пищи, там нет и сообщества, собирающегося за столом. Это делает особенно важными сцены, в которых герои помнят или ищут вкус как привязку к прошлому, к естественному миру. Поиск забытого чувства становится последним актом сопротивления бесчеловечной системе или же, напротив, признанием полной капитуляции (сцена с поеданием стейка в «Матрице»).
кадр из фильма «Матрица» / Warner Bros.
Именно этот конфликт ярко проявляется в «Бегущем по лезвию». Мрачный, залитый неоном переулок в футуристическом Лос-Анджелесе. Шумит прилавок, над которым висит пар, а люди, сгрудившись вокруг, жадно едят из фарфоровых мисок, стараясь не запачкать и без того грязную одежду…
Парадоксально, но одна из самых запоминающихся сцен фильма посвящена обычному приему пищи.
Режиссер Ридли Скотт намеренно использует уличную еду как ключевой элемент своего мира. Киоски, где подают лапшу и суши, в изобилии существуют здесь рядом с антиутопической нищетой.
кадры из фильма «Бегущий по лезвию» / Warner Bros. (2)
Эта пища быстрая и дешевая, но она настоящая — жирные бульоны, жгучие специи, дым. В картине «живая» пища (а тем более мясо животных, которых почти не осталось) — символ утраченной природы. Когда Декард ест из фарфоровой миски — это уже рефлексия о том, что останется от человеческой культуры в мире, где технологии сделали все искусственным.
Сегодня пищевые таблетки из старой фантастики переросли в более сложные и реалистичные концепции.
Репликаторы из «Звездного пути» — это, по сути, продвинутые 3D-принтеры, способные синтезировать любую пищу. Уже сейчас мы видим, как эти идеи воплощаются в жизнь: существует культивированное мясо (выращенное из клеток, а не из животных), а 3D-печать еды уже используется для персонализированного питания в больницах и в высокой кухне.
кадры из фильма «Звездный путь» / Paramount Pictures (2)
Таким образом, фантастика постоянно возвращается к нескольким ключевым темам: дефицит против изобилия (кому доступна еда, а кому нет); пища как роскошь и ритуал; технология как спасение или угроза (можно ли доверять синтетике?); классовое неравенство через призму рациона; и, конечно, вкус как память.
Еда в научной фантастике — зеркало общественных страхов и надежд. Представляя, что мы будем есть в грядущих столетиях, авторы, по сути, моделируют, какой мир мы, люди, построим. Кулинария же почти всегда оказывается одним из последних бастионов человечности.
