Все видели их в фильмах и клипах — ревущие купе с бесстыдно огромными моторами, за рулем которых сидят бунтари, уличные короли и рок-звезды. Рожденные в эпоху послевоенного оптимизма и молодежного бунта, эти машины стали самым страстным символом 70-х.
Маслкар — феномен, полностью игнорирующий утилитарность. Экономия топлива? Комфорт? Все это вторично. Главное — визуальный удар и мощь под капотом. Гул массивного двигателя V8, вибрация по рулю, рев выхлопа, который пробирает до костей, — все это делалось ради того, чтобы впечатлить окружающих и оставить за собой облако дыма, смешанного с запахом жженой резины.
Silver Screen Collection / Getty Images
Корни маслкаров уходят в Америку конца 1940-х. После войны заводы, работавшие на армию, перешли на выпуск мирной продукции, а на улицы вышло поколение бэби-бумеров — молодых, энергичных, жаждущих скорости и свободы. В городах по вечерам появлялись стайки подростков, под ритмы рок-н-ролла зависающих у закусочных с неоновыми вывесками и мечтающих о своей машине-монстре.
Тогда-то и расцвела культура хот-родов: самодельных автомобилей, собранных из старых кузовов с новыми мощными двигателями.
Маслкары стали фабричной версией этого безумия.
General Motors, Ford, Chrysler — все они поняли, что рынок готов к серийному выпуску химер, которые можно купить у дилера, и сразу рвануть на ночную гонку.
В 1950-е и начале 60-х Америка влюбилась в большие моторы. Автомобили кричали о своем статусе яркими красками, хромом и агрессивными формами. Это был не просто транспорт, а способ заявить о себе на парковке у кафе, при медленном проезде по главной улице в пятничный вечер или в нелегальной гонке на выезде из города, где вместо светофора старт давала девушка в ярком платье, поднимающая руку в воздух.
Public Domain
Поворотным моментом стал 1964 год, когда Джон Делориан и команда Pontiac взяли скромный Tempest и засунули в него внушительный V8 от старшего седана. Так родился Pontiac GTO — «Козел», как его с любовью прозвали фанаты. Он выглядел почти как обычная машина, но под капотом скрывалась сила, способная унизить любого соперника на светофоре. Это было приглашение к уличным дуэлям, билет в мир скорости и статус в глазах сверстников.
GTO поджег фитиль «войн маслкаров». Ford ответил «Мустангом», Chevrolet — Camaro и Chevelle SS, Dodge — Charger и Challenger. Лошадиные силы росли как на дрожжах — от 300 до 450 и выше. Машины научились не только мчать по прямой, но и производить впечатление всем своим существом: от звука выхлопа до формы капота, под которым будто дремал зверь, готовый вырваться на свободу.
AP / East News
Но золотая эра оказалась недолгой, одно яркое десятилетие. В начале 1970-х нефтяной кризис, ужесточение экологических стандартов и рост страховых тарифов ударили по индустрии. Маслкары ушли с конвейеров в гаражи коллекционеров. Однако в памяти осталась эпоха, когда они были уличными хищниками, символом мужской независимости и американской мечты на колесах.
National Motor Museum / East News
Кино и музыка сделали их вечными. «Безумный Макс», «Форсаж» и обложки рок-альбомов подарили маслкарам вторую жизнь в культуре. Видеоклипы 80-х и 90-х превратили их в часть глянцевой мечты, а сегодня их можно встретить не только в США, но и в Японии, Европе и Австралии — уже в виде современных интерпретаций вроде нового Mustang или Challenger, которые сохраняют дух предков, но приправлены электроникой и системой стабилизации.
Маслкары — это здравый смысл, пасующий перед желанием быть громче, быстрее, эффектнее. Это запах бензина, блеск хрома в свете фонарей и басовитый рык, перекрывающий музыку из любого клуба. Они не исчезнут, пока есть люди, готовые платить за рев мотора и за чувство, когда асфальт дрожит под колесами. То, что начиналось как вызов и протест, стало пиком автомобильного понта — и, пожалуй, самым красивым способом сказать миру: «смотрите на меня».
