Они не просто «монстры из-под земли», а сила материи, которая копит напряжение и иногда содрогается так, что меняет ландшафт и судьбы целых народов. Рассказываем про самых впечатляющих.
Слово «хтонический» происходит от греческого χθών («хтон») — «почва, недра». Так в древности называли все, что тянет вниз — к земле, к корням, к темноте. Вот и облик этих существ часто змеиный или полузмеиный, с лишними головами и руками, как будто сама земля дала ростки и забыла остановиться.
«Голова Медузы», Франц фон Штук, 1892
Heritage Images / Getty Images
В Индии этот мотив живет в образе змеиных духов вод и глубин наг. Их царь Шеша, многоголовый и бесконечный, лежит кольцами в океане и служит ложем для Вишну. Пока он неподвижен — мир устойчив, стоит шевельнуться — почва задрожит. У славян к хтоническому тяготеет Змей Горыныч, вечно голодный, связанный с огнем и разрушением, а также Кощей Бессмертный, сухой пещерный хозяин границы между жизнью и смертью. На русском Севере вспоминают Индрика-зверя: огромного, рогатого, что живет под землей, прокладывает ходы и «над всеми зверями зверь».
Своих подземных теней добавляет и скандинавский Север.
Змей Нидхёгг гложет корень Иггдрасиля где-то у кромки туманов. Его работа бесконечная, как эрозия. Другой змей, Ёрмунганд, лежит кольцом в океане и обвивает землю: мир стоит пока он не разожмет кольца. В Нартском эпосе адыгов есть чудовище Емыжень с телом дракона и головой исполина, мечтающее проглотить Солнце. Голод у таких существ — это метафора климатических циклов и потрясений.
Самую пеструю подземную «флору и фауну» греки поселили в Аиде и глубже, в Тартаре, где томятся сторукие пятидесятиголовые дети Урана гекатонхейры, которых заточил сам отец, испугавшись их силы. Тьму караулит Кампе — змееподобная надзирательница с женским лицом. Там же обитает Тифон, исполин со ста змеиными головами, выдыхающий бури. И Ехидна, наполовину женщина, наполовину змея. От их союза родятся будущие кошмары для героев.
Пес Цербер
Los Angeles County Museum of Art
Великие змеи Нидхёгг и Ёрмунганд
Árni Magnússon Institute
Хтонические существа часто охраняют пороговые места. У ворот Аида сидит Цербер. Трехголовое змеехвостое чудовище с пеной на клыках тут по работе: мертвых не выпускать, живых не впускать. Делом занят и перевозчик через реку Стикс мрачный старец Харон. Он не шепчет угроз и не торгуется. Его лодка переправит из «здесь» в «там» за плату всего в одну медную монету. В этом, пожалуй, самый зрелый символ подземного: смерть не требует объяснения, хтонические существа лишь обслуживают ее, сохраняя мировой порядок.
Для Харона переправа — не более чем ремесло, пусть и мрачноватое.
Есть и те, кто не охраняет вход, а просто олицетворяют первозданный хаос. Лернейская гидра живет у болота, где земля и вода меняются местами. Вместо срубленной головы у нее тут же вырастают две, поэтому Гераклу для победы нужен помощник: он бьет, а Иолай прижигает пеньки факелом, чтобы не отрастали.
Геракл и Иолай против Лернейской гидры
Museo del Prado
Миносский минотавр
«Божественная комедия», издание Pantheon Books
Минотавр, получеловек-полубык, замурован под дворцом Миноса в Кноссе. Он питается чужими жизнями, пока юноша Тесей не спускается вниз с клубком Ариадны. Нить спасает казалось бы обреченную на провал миссию, дав герою маршрут. Минотавр здесь не просто чудовище, но и намек на то, что подземное ужасно не столько таящимися опасностями, сколько возможностью заблудиться там навсегда.
И, конечно, особняком стоит горгона Медуза — женщина со змеями вместо волос, чей взгляд обращает в камень. Персей побеждает ее, ловя отражение в зеркальном щите Афины. А из шеи убитой Медузы вырываются Пегас и герой с золотым мечом Хрисаор. Голова ее потом окажется на эги́де, накидке Афины. Так мертвое чудовище, некогда окаменявшее врагов, станет защищать города Эллады.
