Тишина на проводе: в чем был неправ Александр Белл

«Мистер Уотсон, загляните ко мне, вы мне нужны», — так Александр Грэм Белл, прижав к уху трубку, обратился к своему бывшему ассистенту Томасу Уотсону 25 января 1915 года. Белл звонил из Нью-Йорка. Вокруг него столпились коллеги по американской телекоммуникационной компании AT&T. До Уотсона, находившегося на другом побережье США, в Сан-Франциско, слова экс-шефа донеслись так отчетливо, как будто их разделяли не тысячи километров, а пара метров.

В марте 1876-го Белл уже говорил ему те же слова, когда они находились в соседних кабинетах. Тот телефонный разговор стал первым в истории, этот — первым трансконтинентальным. Услышав Белла, Уотсон улыбнулся и ответил: «С радостью, только добраться до вас смогу примерно через неделю». Собеседники рассмеялись. Тот звонок закрепил за Беллом статус одного из величайших изобретателей в истории.

Почти за четверть века до этого, 6 марта 1891 года, 44-летний Белл, который тогда уже считался влиятельной фигурой в американском научном сообществе, произнес речь перед студентами университета для глухих и слабослышащих. Изобретатель недвусмысленно намекнул аудитории, что с такими физическими особенностями, как у них, лучше не заводить детей. «Уверен, ни один глухой человек не хочет передать этот недуг своим потомкам», — сказал Белл. По словам исследовательницы Кэти Бут, он не считал, что говорит оскорбительные вещи. Наоборот — Беллу казалось, он помогает студентам с нарушениями слуха лучше разобраться в своем состоянии.

Его отец, лингвист Александр Мелвилл Белл, разработал фонетический алфавит для обучения глухих устной речи. Каждый символ изображал положение органов полости рта при произнесении соответствующего звука. Белл-старший считал, что, освоив такой алфавит, глухие люди смогут научиться говорить.

Метод он назвал «системой видимой речи». Мать Белла-младшего Элиза начала терять слух, когда ей было 12, и полностью утратила его во взрослом возрасте. Несмотря на это, она резко отвергала снисхождение по поводу своего состояния. У них с сыном было много способов общения. Один состоял в том, что Белл, сидя подле матери, стучал по ручке ее кресла. Каждое сочетание стуков обозначало определенную букву. Так Александр мог передавать, о чем говорят вокруг, и она не чувствовала себя отрезанной от мира.

В молодости Белл занимался акустическими исследованиями и пытался создать устройство, которое позволяло бы глухим получать информацию с помощью колебаний воздуха. Но в конце концов он начал продвигать метод чтения по губам. Жестовый язык как способ общения Белл отвергал, считая, что это «делает глухих недолюдьми, низводит их до статуса аборигенов или приматов».

В первой половине 1870-х у Белла завязались отношения с одной из его учениц, дочерью богатого юриста и предпринимателя Мейбл Хаббард. Девушка потеряла слух в 4 года, тяжело переболев скарлатиной, но умела идеально читать по губам. В то время Белл уже начал разрабатывать проект телефона. 

В 1877-м, вскоре после первого успешного телефонного звонка, Белл женился на Мейбл. Ей было 19, ему — 29. Для Белла Мейбл всю жизнь оставалась лучшим другом, главной соратницей и музой — именно она вдохновляла его совершенствовать технику общения для глухих, даже когда он мог бы сосредоточить все внимание на телекоммуникациях.

Благодаря настойчивости Белла-педагога Мейбл стала одной из первых среди глухих людей США, научившихся читать по губам и говорить. Создание телефона обогатило Белла. Но именно обучение — и особенно жены — он считал делом всей жизни. Белл верил, что глухих можно интегрировать в общество и вроде бы доказал это, научив Мейбл говорить и читать по губам. Но у его триумфа была и обратная сторона.

Будучи человеком своей эпохи, он не считал глухих и слабослышащих полноценными людьми. К тому, чтобы научить их речи и жестовому языку, он относился как к «улучшению». Однажды Мейбл сказала: «Когда занимаешься с глухими, ты не думаешь о них как о настоящих людях. Ты добрый и внимательный с детьми, которые не слышат, но они интересуют тебя исключительно из-за их глухоты».

Многие исследователи считают, что, обучая глухих детей говорить, вместо того чтобы общаться жестами, Белл больше не помогал, а вредил им: не позволял социализироваться, заставлял стыдиться своего состояния и пытаться «соответствовать нормальности».

Показатель освоивших речь среди глухих людей невелик. Чтобы добиться этого, нужно на протяжении многих лет заниматься днями напролет. У детей, учившихся по методу Белла, не оставалось времени на освоение обычных дисциплин: математики, естественных наук, литературы. Современные исследования свидетельствуют о том, что глухие люди, которые общаются жестовым языком, с большей вероятностью получают необходимую базу знаний, чем те, кто все время проводит, пытаясь обучиться речи.

Из-за этого у глухих детей не развивались способности к мыслительным процессам, для которых необходимо с ранних лет находиться в коммуникативной среде.

Тот, кто все-таки осваивал речь, были исключением, а не подтверждением правоты изобретателя (из обучавшихся по методу Беллов лишь 10 % потом нормально функционировали в обществе). Часто они страдали, потому что не могли общаться жестами с другими глухими и своими близкими. Из-за этого некоторые историки считают Белла не прогрессивным ученым, а садистом, обрекавшим детей на мучения во взрослой жизни.

«Когда Белла называют изобретателем телефона, для меня это звучит так, как если бы Адольфа Гитлера назвали вегетарианцем, когда-то правившим Германией», — говорит Кэти Бут, написавшая книгу о попытках Белла сделать глухих детей «нормальными».

Конечно, сравнение изобретателя с диктатором — это эффектное преувеличение. Белл хоть и причинял вред многим глухим детям, но действовал из благих побуждений и руководствовался принципами, принятыми в то время в обществе. Больше всего он хотел, чтобы все в мире понимали — и слышали — друг друга. Создание телефона стало успешным шагом на пути к этой цели. А вот «нормализовать» глухих не получилось.

Ближе к концу XIX века предубеждение Белла против глухоты только усилилось. В 1884-м он опубликовал статью под названием «О формировании глухой разновидности человеческой расы». Представляя текст перед Национальной академией наук США, изобретатель предостерег коллег, что если глухие начнут социализироваться и вступать в браки, то со временем они создадут «дефективную расу человеческих существ и обрушат на мир великое бедствие».

Благодаря ему девочка Хелен Келлер, глухая и слепая с полутора лет из-за последствий скарлатины, научилась читать, писать и говорить. В этом случае Белл выступил соавтором нового метода вместе с Михаилом Анагносом, директором Школы Перкинса для слепых. Позже она стала известной писательницей и активисткой. Свои мемуары Келлер посвятила Беллу.

Однако Хелен Келлер, как и жена Белла Мейбл, была аномалией: большинство глухих детей по-прежнему страдали, когда им по заветам Белла запрещали общаться на жестовом языке. «Он стремился к чуду, — пишет Кэти Бут. — Но зацикленность на чуде лишила его наблюдательности, внимательности, эмпатии. Он позволил фантазии о спасении глухих завладеть собой».

Белл умер в 1922 году из-за осложнений, связанных с диабетом. Ему было 75 лет. На тот момент около 80 % глухих детей в США обучались не жестам, а устной речи. Лишь через много лет идеи Белла были развенчаны, а жестовый язык снова стал основным средством коммуникации глухих.