«Гран-Гиньоль» — театр ужасов, который предвосхитил современные хорроры

Оскар Метенье был простым клерком в парижской полиции, но мечтал о славе Эмиля Золя и Ги де Мопассана. При этом он сам напоминал их типичных персонажей: отслужил артиллеристом, устроился в отделение по протекции отца и был вынужден сопровождать в последний путь воров, убийц и сумасшедших.

Его участок находился в трущобах в районе башни Сен-Жак. Здесь Оскар нашел неожиданное вдохновение: беседуя с отправленными на казнь преступниками, он записывал их откровения. Накопилась порядочная папка историй, полных надрыва. В 1885 году он переосмыслил их и издал роман «Плоть». Вчерашний блюститель закона стал скандальным писателем, а его непосредственное отношение к казням породило обидное прозвище «комиссарский пес». Впрочем, Метенье был достаточно умен, чтобы не лезть в ссоры и обратил черный пиар в свою пользу.

Он справедливо решил, что новым Золя ему не стать, зато нащупал незанятую нишу — городской треш. Уйдя в драматургию, он в 1897 году открыл собственный театр. Тот получил название «Гран-Гиньоль» — в честь популярной ярмарочной куклы, которая отличалась вздорным нравом, дралась со зрителями и шутила на самые вульгарные темы. Место тоже было экстравагантное — старинная парижская часовня в тупике Шапталь.

Оскар Метенье управлял театром всего год (быстро наскучило) и пытался балансировать между нравоучительностью и шокирующими эпизодами. Комедии и драмы всегда содержали сцены насилия и картины из жизни маргиналов. Причем играли их настоящие люмпены: воры, мошенники и проститутки. «Комиссарский пес» всегда умел договариваться с самыми опасными и жуткими типами. Сюжеты были остросоциальными, вроде трагедии падшей женщины или проигравшегося фанфарона, который лезет в петлю.

С уходом Метенье театром стал управлять воротила шоу-бизнеса Макс Морей. Он сразу понял, что в действительности нравится зрителю, убрал из пьес социальный посыл и оставил лишь шок-контент. Это были не просто балаганные сценки с кровью. Тут развернулся весь гений Морея. По сути он предвосхитил немецкий киноэкспрессионизм. Начиная со спектакля «Сердце-обличитель» по Эдгару Аллану По, на подмостках использовали дым-машины, барабаны, светотехнику и даже фокусы.

Зрителя пытались ввести в транс, показывая галлюцинации героев, персонажам «отрывали» руки и ноги, их топили в кислоте, резали и взрывали. Фурор вызвала пьеса о парижанке, которая выкалывает глаза своей сопернице. В нужный момент из шланга, спрятанного в парике, в зал хлынули струи бутафорской крови. На премьере этого шоу 15 зрителей упали в обморок. Внимание прессы и аншлаги были обеспечены. 

В общем, это уже не суровый реализм, о котором мечтал основатель, но гиперреализм, как в современных слэшерах и фильмах категории B. Особенно примечательна карьера Паулы Максы, актрисы, получившей прозвище «самая убиваемая женщина в мире». За 20 лет на сцене «Гран-Гиньоля» она сыграла смерть больше десяти тысяч раз! Ее не только травили и кололи, один раз по сюжету ее даже съела пума.

Удивительно, но сценарии при этом не были примитивными. Скорее, наоборот: их изощренности поражались даже видные критики. За истории отвечал драматург Андре де Лорд, который нередко консультировался у психиатра Альфреда Бине (ученика великого Жан-Мартена Шарко). Для того чтобы проникнуться мрачной атмосферой, де Лорд писал, сидя в темном жутком подвале при свечах. В общем, театром заправляли увлеченные люди, сейчас бы они делали авангардные хорроры.

«Гран-Гиньоль» убили не критики и ханжи, а ужасы XX века. В 1930-е началась стагнация, пьесы заигрывали с политическими темами, подначивая то социалистов, то правых. А после Второй мировой он пришел в полный упадок. Последний директор Шарль Нонон печально заметил, что его театр по уровню ужаса никогда не сможет соперничать с Бухенвальдом. Сначала бывшая часовня в тупике Шапталь стала музеем, а затем, в 1963-м, закрылся и он. Разумеется, огромную роль в этом сыграло кино: теперь кровавые ужасы в духе де Лорда можно было увидеть на экране. Начиналась эпоха джалло и слэшеров.