«Что это, Бэрримор? — Овсянка, сэр». Этот диалог выучили, как стих, слово в слово. Но на экране он звучит так: «Что это, каша, что ли? — Овсянка, сэр!» И это не единственный пример такого искажения действительности. Разбираемся, почему так происходит и при чем здесь экс-президент ЮАР.
Эффект Манделы — это когда несколько человек помнят то, чего не было, или не так, как было. Первое упоминание о нем относят к 2009 году. Это случилось на съезде любителей фантастики и фэнтези Dragon Con. Можно даже сказать, что именно там он был открыт. Фиона Брум, американская исследовательница паранормальных явлений, беседовала с коллегами. Разговор почему-то зашел о Нельсоне Манделе. Фиона вспомнила, что он умер в тюрьме в 80-х годах прошлого века, и все начали обсуждать это трагическое событие. Но вдруг кто-то, видимо, присоединившийся к разговору позже, сказал: «Позвольте, он же в 90-х был президентом ЮАР». Возникло замешательство. Все почувствовали себя неловко. Но Фиона быстро нашлась: «Вот именно! Сейчас мы стали свидетелями яркого проявления эффекта Манделы». Сообщение об удивительном феномене тут же отправили в сеть, а там быстро нашлись еще несколько сотен ошибочно считавших, что Мандела умер в тюрьме, — что и подтвердило существование эффекта.
Tom Stoddart / Getty Images
Неизвестно, сколько таких заблуждавшихся оказалось на территории России, но можно допустить, что много. И это закономерно. Пока Нельсон Холилала сидел в тюрьме, а сидел он с 1964-го, его имя не сходило с экранов советского телевидения, политических плакатов, со страниц газет. А в 1982-м его выпустили, и он отовсюду пропал, словно умер. Когда в 1994 году Мандела стал президентом ЮАР, российской прессе уже было не до него. Получается, в России применительно конкретно к Манделе этот эффект эффектом не является. Просто человек пропал с радаров благодаря СМИ.
С большим правом этот феномен погрешности коллективной памяти, который действительно имеет место, мог называться в России эффектом Сальери, эффектом Шарапова, эффектом «Пяти минут», можно предложить еще около сотни названий. Ведь это действительно неоспоримый факт: мы уверены, что медведь сосет лапу, страус прячет голову, Екатерина II продает Аляску, а Сальери травит Моцарта. Мы не сомневаемся, что Жеглов говорит: «Ну и рожа у тебя, Шарапов», волк приглашает: «Ты, это, заходи, если что», а Гурченко поет: «Пять минут, пять минут — это много или мало».
И опять-таки объяснение всему этому есть. В случае с Сальери виноват Пушкин, в случае со страусом — Плиний Старший, в случае с медведем — безымянный сказочник, заблуждение с Екатериной до сих пор популяризует группа «Любэ». А мы все пошли по пути наименьшего сопротивления, поверили на слово и не стали утруждать себя поисками истины. Как говорил тот же Пушкин: «Мы ленивы и не любопытны». Примечательно: многие готовы поспорить, что последние слова в этой фразе «не любознательны».
Что касается Шарапова, волка, пяти минут и прочего, то здесь, вероятнее всего, кто-то просто смешал две фразы, подобрал слова, которые лучше ложатся на язык, точнее передают мысль или эмоцию, больше подходят к конкретной ситуации. И фраза, передаваясь в таком виде из уст в уста или из поста в пост, завладела умами.
