Зоя Богуславская, писатель, сценарист, вдова Андрея Вознесенского, которой он посвятил поэму «Оза», в этом апреле отметила 101-й день рождения. Свидетельница событий исторического значения, муза многих поколений московской интеллигенции, собеседница Высоцкого, Бардо, Жаклин Кеннеди и Шагала рассказала главному редактору ЧТИВА Сергею Минаеву о том, что в своей долгой жизни она считает самым важным.
У меня нет чувства рабства. Я не признаю над собой насилия. Это черта характера, понимаете? Я всегда отвечала за себя сама и поэтому вела себя соответственно моему самолюбию, моему самоощущению. Я делала много ошибок: отрекалась, неверно поступала, не тех выгораживала. Но я всегда находила, каким образом это исправить. Я не корила себя: «Вот дурочка, надо было смотреть вдаль, надо осознавать, что ты делаешь». Но я никогда не отрекалась от того, что говорю. Я говорила так, как думала в ту минуту.
На интервью у меня всегда сильное желание остаться самой собой. Ненавижу пиар и рекламу. Ненавижу в чистом виде. И всегда стараюсь избежать фотовспышек и камер.
Я не знаю за весь продолжительный XX век времени ярче, чем 60-е. Это был самый высокий поэтический и литературный взлет. Это был рывок вверх. Это был рассвет. Знаете, как цветок или, скорее, ветка дерева. Ее можно согнуть, но не сломать.
Мы с Андреем (Вознесенским. — Прим. ЧТИВА) в браке прожили 46 лет. Он был на восемь с половиной лет моложе меня. Все были против этого брака, никакой поддержки ни со стороны подруг, ни со стороны его друзей. Мне говорили: «Он тебя под зад коленкой… Не пройдет и года, как он тебя бросит!» В чем секрет нашей долгой жизни? На самом деле, он меня любил больше, чем я его. В этом все дело.
По-настоящему музой я себя ощутила, когда Андрей посвятил мне «Озу», поэму. А куда было деваться?
По его строчкам может показаться, что он болен мной. Но он был абсолютно здоров. Он сделал мне предложение совершенно насмерть, то есть даже не было никакой возможности отказаться. Сказал: «Я тебя люблю и жить без тебя не буду. Не хочу и не буду». Вот и все.
САМЫМ ВАЖНЫМ В МОЕЙ ЖИЗНИ БЫЛ ТЕАТР
Я понимала, что его мир рушится под ногами, когда наступил пик, крик Хрущева (имеется в виду момент на встрече с интеллигенцией в Кремле в марте 1963 года, когда лидер страны устроил разнос поэту. — Прим. ЧТИВА). Он кричал: «Ишь ты, какой Пастернак нашелся! Мы предложили Пастернаку, чтобы он уехал. Хотите завтра получить паспорт? Хотите?! И езжайте, езжайте к чертовой бабушке. Убирайтесь вон, господин Вознесенский, к своим хозяевам!»
Говорят, что Хрущев перед смертью звонил мне и извинялся за эту историю. На самом деле, он пригласил Андрея к себе в гости и сказал: «Я уже при смерти. Сейчас, когда я совершенно по-другому смотрю на время и на право власти исправлять человека искусства, гения, я хочу у вас попросить прощения».
В Америке я разговаривала и с Жаклин Кеннеди, и с Мариной Освальд, женой Ли Харви Освальда. У меня это все написано в «Американках». Жаклин устроила обед в честь меня. Очаровательная! Мне кажется, что она была несчастлива с Кеннеди. Было ощущение, что она вышла замуж за Онассиса исключительно из-за того, что хотела покоя. Она была истерзана душой все время.
Я разговаривала впоследствии с женой Освальда Мариной. Это было очень подготовленное убийство, но это не был Освальд. Стрелять должен был профессионал, машина ехала слишком быстро. Он не мог так попасть. Но им какое дело? Клеветникам какое дело? А на самом деле, виновные ведь до сих пор…
Как я познакомилась с Высоцким? Он был в Театре на Таганке. А там первым спектаклем поставили «Антимиры», то есть стихи Андрея. Они имели такой бешеный успех, что пришлось делать два спектакля за вечер. Высоцкий был очень талантливый. Не только потому что умел хорошо играть. Он очень хорошо умел читать стихи. И он, конечно, был поклонником Андрея. Так и познакомились: он зашел поздороваться. И он очень со мной подружился.
Про Лилю Брик. Почему она считалась настолько ошеломительной женщиной? Все воспоминания — люди в восторгах космических. Она была вдвое старше меня, но она была потрясающей женщиной. Во-первых, она любила искусство больше себя. Во-вторых, она очень понимала в искусстве.
У меня описан ее портрет, в моей последней книжке («Предсказание». — Прим. ЧТИВА). Когда она на тебя смотрела, ее глаза проникали внутрь твоего сердца. Можно понять, почему Маяковский с ума сошел от нее. Одни говорят, что она способствовала его самоубийству, а другие — что именно она сделала Маяковского Маяковским — великим поэтом. Я думаю, и то, и другое.
Я вина не люблю. Я люблю крепкие напитки. Больше всего я люблю «Бейлис».
Счастье — это успех. Когда я выхожу на сцену, и зал встает… И кто я такая? Никто. Хлопают. Они долго хлопают. Это счастье. Но может быть и другое счастье — это лежа в постели вдвоем. В общем, счастье — это сложносоставное.
Time is over. Знаешь, что это такое?
