Она приехала в Париж за новой жизнью, а нашла новую любовь — еду. Дальше было так — камера, мотор, бёф бургиньон. В 1963-м американские домохозяйки впервые услышали из телевизора знаменитое: «Это будет весело!» И смело ринулись постигать премудрости высокой кулинарии на своих кухнях под руководством высокой женщины с громким смехом и странной привычкой резать пальцы в прямом эфире.
Джулия МакВильямс появилась на свет в августе 1912 года в Пасадене, где девочкам позволялось мечтать. Папа — выпускник Принстона, мама — наследница бумажной империи. В доме ценилась интеллигентность, но не церемонность. Казалось, ее путь — в литературу: она окончила Smith College по специальности «история», с увлечением писала статьи для студенческой газеты и в 20 с лишним лет поехала в Нью‑Йорк, чтобы попробовать себя в рекламе. Она признавалась: «Я собиралась стать великой писательницей», но вмешалась судьба.
Everett Collection / East News
Когда США вступили во Вторую мировую, рост Джулии — почти 1,90 метра — помешал ей в армии. Но OSS приняла: она начала как стенографистка и вскоре попала в проект по созданию репеллента от акул. В 1942–1943-м вместе с зоопарковым натуралистом Гарольдом Кулиджем она работала над Shark Chaser — медным диском с черным пигментом, пахнущим «как мертвая акула». В документах ВМФ средство показало 60–70 % эффективности. Джулия позже вспоминала:
«Мы часто смеялись, смешивая кислоту с чернилами. Было, знаете ли… по-настоящему весело»
Этот опыт стал ее фундаментом: делай полезное, делай честно — и радуйся. После войны она вышла замуж за Пола Чайлда, друга по OSS, и в 1948 году переехала в Париж — он стал дипломатом в американском посольстве. Именно в Европе она впервые почувствовала душу кухни. В ресторане Rouen однажды сказала: «Это не только вкус, это миссия. Это как увидеть душу земли». Решительное погружение привело облаченную в звание домохозяйку из Пасадены в учебные салоны кулинарной школы Le Cordon Bleu. Экзамен она сдала не сразу — но с упорством, которое у нее было всегда.
Уже спустя пару лет она вместе с двумя поварами-француженками Симон Бек и Луизетт Бертолле, которые давно носились с идеей книги о французской кулинарии на английском, провела первые мастер-классы для жен дипломатов. Стало ясно — американкам фатально не хватает основ. Так была рождена школа Trois Gourmandes («Три гурманки»), а в 1961 году — увидел свет первый том великого труда Mastering the Art of French Cooking («Освоение искусства французской кухни») — 726 страниц «пошаговых битв с соусами и выпечкой», ставший своего рода «кухонной библией для домохозяек». К 1969 году вышло шесть сотен тысяч экземпляров — взрыв популярности. Второй том появился в 1970-м, когда Джулия уже была звездой голубых экранов.
В 1963 году телеканал PBS дал Джулии шанс: собственное шоу The French Chef. Без монтажа, без помарок — она принимала ошибки как часть спектакля: упало яйцо? Cмех. Опрокинула кастрюлю? «Это живое!» Ее аудиторию не интересовал стерильный рецепт — она показала кухню как жизнь. Уже к середине сезона программа заработала 2 телевизионные премии — Peabody и «Эмми». Люди признавались, что впервые почувствовали радость и свободу любительского приготовления еды.
Everett Collection / East News
По архивам Sony Pictures, к середине 1970‑х The French Chef приносил Джулии около $ 30 000 — 40 000 в год (примерно $ 300 000 — 400 000 в современных долларах). Она написала почти 20 книг — от French Chef Cookbook («Кулинарная книга французского шеф-повара») в 1968-м до Julia’s Kitchen Wisdom («Кухонная мудрость Джулии» в 2000-м — и обобщенно заработала на них более миллиона, умело распоряжаясь гонорарами и роялти. Цифры скромны по голливудским меркам, но ее доход строился вокруг знаний, смеха и аутентичности. Костяк выручки в 1970‑е уже формировали лекции, мастер-классы и сериалы, которые производила ее собственная теле- и кулинарная команда.
Чайлд была не только личностью перед камерой, но и человеком, которым восхищались коллеги. Жак Пепен — ее давний друг и напарник, позже говорил: «Она построила мост между кухней и душой зрителя. Это делалось от сердца». Критикуя ее стиль, он не мог не признать:
«Как только она смеется — вы хотите пойти домой и приготовить омлет»
Такова была сила Джулии — создавать дома союз с едой, который обещал быть вечным.
Конечно, были и странные истории: в 1978‑м в прямом эфире она поранила палец. Заклеила и продолжила — будто это самый обычный бытовой прокол. Этот случай вошел в историю TV — пародию сделали на Saturday Night Live, а Джулия потом смеялась над ним вместе с друзьями.
Было и внимание со стороны ФБР в 1957 году, когда ее и Пола проверяли на лояльность, но на все вопросы она отвечала спокойно, и еда продолжалась. В 1968‑м Джулия пережила онкологию — ей удалили молочную железу, но она вернулась на экран через пару месяцев и доказала всем: «Если приходится резать, то надо резать так, чтобы жить дальше».
Чайлд активно участвовала в больших образовательных проектах и ездила по миру: в Гамбурге ее встречали как поп-звезду, в Тель-Авиве подавали по ее рецептам томленую баранину. Кухня из ее дома, построенная по чертежам мужа, — деревянные столешницы, комнаты низкого света и кастрюли — теперь выставлена в Смитсоновском музее. В 2000‑м Джулия получила орден Почетного легиона, а в 2003‑м — американскую Медаль Свободы — «за продвижение образования о еде как культуре».
Mel Melcon / Los Angeles Times / Getty Images
В 2004 году, за два дня до своего 92-го дня рождения, Джулия Чайлд умерла — спокойно, во сне, в элитном доме престарелых в Калифорнии (своего рода пансионате для безумно богатых пожилых людей). За свою жизнь она успела изменить не только кулинарию, но и телевидение, и представление о женщине на кухне. Та, кто в юности не умела готовить даже яичницу, закончила Le Cordon Bleu, выпустила больше десяти кулинарных книг, провела свыше дюжины телешоу, заработала миллионы (и все равно говорила, что главное — не деньги, а вкус!), и стала голосом своего поколения. Не в переносном смысле — многие узнавали ее по одному «Bon appétit!» из телевизора.
О ней сняли фильм «Джули и Джулия: готовим счастье по рецепту», где Мэрил Стрип сыграла с таким драйвом и любовью, что зрители в зале одновременно смеялись и рыдали. Самой Джулии, увы, не довелось это увидеть — она умерла за пять лет до премьеры. Но хочется думать, что если бы и увидела, то прищурилась бы, махнула рукой, налила бы бокал шардоне и сказала: «Чушь какая, но дух — передан».
