Как гены влияют на архитектуру, правда ли, что самый вычурный дом Москвы спроектировал строитель египетских пирамид, и что думал обо всем этом граф Толстой.
Wikimedia
Купец 2-й гильдии Михаил Хлудов был безудержный удалец и кутила. Александр Островский описал его в «Горячем сердце», а Лесков в «Чертогоне». Он финансировал известный в 1859–1916 годах журнал «Развлечения» с условием, что там будут описаны его кутежи. При этом он помогал деньгами и военным кампаниям, принесшим России славу. Сам награжден за отвагу Георгием и Владимиром IV степени (первые кавалеры этого ордена — адмирал Д. Н. Сенявин и князь М. Б. Барклай-де-Толли).
Варвара Алексеевна Морозова была с ним одной крови — родная сестра, а Арсений Морозов — ее сыном. Но чтобы получить более точное представление об Арсении Абрамовиче, надо знать, кто его друг. А другом его был архитектор Виктор Мазырин. Они познакомились на Всемирной выставке в Антверпене в 1894 году. Мазырин был уже признанным мастером, проектировал русский павильон для нескольких выставок, перестраивал дома в Москве. Архитектор был известен своими оригинальными взглядами и убеждениями. Он верил в реинкарнацию и утверждал, что в прошлом возводил египетские пирамиды. Многие считали это правдой и почитали за честь сотрудничать или просто знаться с ним. Морозов встретил в Мазырине родственную душу.
Виктор Мазырин
Wikimedia
Вскоре друзья отправились путешествовать по юго-западу Европы, и в Португалии их обоих поразил дворец Пена, возвышающийся над Синтрой. Морозов примерно в то время получил в подарок от мамы кусок земли на четной стороне Воздвиженки, и у него возникла мысль осчастливить Москву мавританской красотой. Он решил поручить строительство другу. Татьяна Устинова в своем детективе «Сто лет пути» придумала для этой сцены остроумный диалог:
Мазырин: «В каком стиле строить? — А какие есть? — Классический, модерн, мавританский… — Строй во всяких! У меня на все денег хватит».
Media library of Art and Visual History of Humboldt University of Berlin
Deutsche Fotothek
Интересно, что прежде на подаренном Морозову участке располагался конный цирк Карла Маркуса Гинне. Исходя из истории места, истории зодчего, истории и генов заказчика, можно сделать вывод, что проект изначально был обречен вызывать улыбки. Как бы то ни было, в 1897 году заложили первый камень, а в 1900-м строительство завершилось. Как раз в эти три года мимо проезжал толстовский князь Нехлюдов: «Да, дурацкий дом, — сказал он вслух свою мысль». Его мнение разделяли многие современники, а многие очень любили посещать этот эклектичный дворец, ведь в нем всегда щедро угощали, было весело, но порой опасно. Именно после одного такого опасного веселья неугомонный потомок Хлудовых-Морозовых — Арсений — скончался под Рождество 1909-го.
Дом по завещанию достался его возлюбленной Нине Коншиной. Та продала особняк нефтепромышленнику, домовладельцу, любителю лошадей и азартных игр Леону Манташеву. В 1917-м разорившийся миллионер уехал из России. Во дворце на Воздвиженке ненадолго устроили штаб анархисты. В 1918 году здание отдали студии Пролеткульта. В приемной зале репетировали и играли спектакли (в том числе в постановке Эйзенштейна), а в санузле жил и работал секретарь литературного отдела московского Пролеткульта Михаил Герасимов. Поэтесса Надежда Павлович вспоминала: «Жил он там же в бывшей ванной — большой светлой комнате с декадентской росписью на стенах; ванну прикрыли досками, поставили письменный стол, сложили печурку».
Евгений Леонов / РИА Новости
В 1928-м здание перешло на баланс Наркомата иностранных дел, там разместилось посольство Японии. С началом Второй мировой его место заняли посольские службы Великобритании и редакция газеты «Британский союзник». В 1952 году бывших союзников сменили их противники — индийские дипломаты, а в 1959-м здание получил Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами, и оно стало центром одухотворенной жизни.
В 2003 году дом перешел Управлению делами Президента РФ. В 2020-м особняк стал объектом культурного наследия и получил статус памятника федерального значения.
— Да, дурацкий дом, — сказал он [Нехлюдов] вслух свою мысль.
— Как дурацкий? — с обидой возразил извозчик. — Спасибо, народу работу дает, а не дурацкий.
— Да ведь работа ненужная.
— Стало быть, нужная, коли строят.
