Апаши — дикие банды Парижа

В стремительно растущий Париж вместе с рабочей силой пришло множество молодых маргиналов из предместий. Мошенники, воры, грабители и сутенеры сбивались в стаи, и им был нужен какой-то общий культурный код. Найти его удалось в мире новых грез. Книги про индейцев и шоу Баффало Билла, посетившего Париж, дало молодежи из трущоб образец для подражания. Взяв название одного из воинственных племен, апачей, банды, теперь именуемые на французский манер апашами, принялись терроризировать город. Сначала окраины, а затем и центр столицы.

Шайки имели дресс-код, обязательным элементом которого был яркий галстук, кепка или шляпа, а также начищенные до блеска остроносые ботинки. Образ дополнялся пиджаком, широким красным кушаком, обернутым вокруг талии, и рубахой с открытым воротом. Особым спросом пользовались татуировки — например, изображение гильотины с фразами в духе: «Вот как я закончу свои дни» или «Моя последняя прогулка». Иногда на шее накалывали пунктир с указанием: «Палач, руби по линии!».

Эта бравада дополнялась дуэлями на ножах — с вызовом, секундантами и тщательно подобранным оружием. Некоторые из них стали легендами. К примеру, в 1922 году прошел поединок между апашами Морисом Пату и Шарлем Аллеманжем, не поделившими Луизу Расти по прозвищу Очаровашка Лу. Были соблюдены все дуэльные нормы, и Шарль отправился к праотцам, а Пату, секунданты и свидетели — в тюрьму. Правда, дали им на удивление мало — по два года. Но поединки — это только для своих, а вот жертв апаши резали подло и без всякой жалости.

Оружие отличалось босяцким лоском. Кроме различных ножей, в основном раскладных, были дубинки, кастеты, заточки и вершина китча — револьвер-апаш. Это чудо инженерной мысли выглядело как барабан с рукоятью-кастетом и складным клинком на конце. В качестве оружия оно было совершенно бесполезно и даже опасно для владельца (из-за ненадежности часто выстреливало прямо за пазухой), но прекрасно вписывалось в образ дикаря. 

Подруги апашей не отставали. В основном будучи девицами, торгующими собой, они наряжались ярко, имели высокие прически, длинные платья, пиджаки и шляпки с перьями. Что не мешало им участвовать в ограблениях. Например, на обложке журнала «Око полиции» 1908 года изображено нападение пятерых разбойниц на мужчину. Его повалили, бьют кулаками и таскают за волосы, а одна из злодеек уже сорвала с него штаны, оставив в смешных полосатых подштанниках.

Бурные отношения бандитов с подругами породили культовое явление — танец апашей. В 1908 году танцоры Морис Муве и Макс Дирли ходили по барам Парижа, ища вдохновения, и обнаружили хулиганов, отплясывающих в пьяном угаре. Изначально пара изображала отношения между сутенером и его любовницей-проституткой, поэтому танец больше походил на смесь избиения и акробатических трюков. Партнершу толкали, колотили, угрожали ножом, выпускали дым в лицо, бросали на землю. Это перемежалось проявлениями страсти или мольбы со стороны женщины, а в конце танца она падала в обморок. Особым шиком считалось под конец выбросить партнершу в окно или дверь.

Танец апашей быстро набрал популярность у парижской богемы, и уже благородные дамы начали искать себе учителей среди бандитов, причем чем отмороженней был тренер, тем больше ему платили. Танцевальная эпидемия заразила весь город, отразившись в кинематографе. С начала века до 1930 года вышли как минимум 12 фильмов (в том числе анимационных), где демонстрировался этот танец. А в 1931 году сам Чарли Чаплин спародировал его в «Огнях большого города».

В искусстве наследие апашей в виде одежды и различных танцевальных элементов сохраняется до сих пор. А вот самим бандитам не повезло. Субкультуру сумели ликвидировать с наступлением Первой мировой. Пользуясь законами военного времени, правительство начало методично их истреблять, словно сорняк. Многие апаши были насильно мобилизованы и погибли на фронте. Других под предлогом военного положения расстреляли за криминальные дела. Ну а полиция, ранее сдерживаемая общественным мнением, получила полный карт-бланш. Юнцов задерживали и избивали за один лишь подозрительный внешний вид прямо на улице.

Так бесславно закончилась эта история. В горниле Первой мировой погибла «Прекрасная эпоха», а вместе с ней и ее теневая, но самобытная культура маргиналов из парижских окраин.